Карабчевский, николай платонович. Николай Платонович Карабчевский (1851–1925)

Сахаров Николай Васильевич (1829–1902), известный криминалист и публицист Родился в Козельске Калужской губернии, в семье протоиерея. Окончил Калужскую семинарию в 1852 и принят на службу в Козельский уездный суд. В 1853 исполнял должность столоначальника гражданских дел. В

Манасеин Николай Авксентьевич (1834–1895), действительный тайный советник * * *Родился в дворянской семье. Первое время учился в частном пансионе, а затем в Казанской гимназии, по окончании которой поступил в Императорское училище правоведения. Службу начал в 1854 в 8-м

Муравьев Николай Валерианович (1850–1908), действительный тайный советник * * *Родился в Москве в родовитой дворянской семье. Учился в 3-й Московской гимназии, которую окончил с золотой медалью. В 1868 поступил для продолжения образования на юридический факультет Московского

Добровольский Николай Александрович (1854–1918), тайный советник, егермейстер Двора Его Императорского Величества * * *Родился в дворянской семье. Образование получил на юридическом факультете С.-Петербургского университета. Службу начал в 1876 в Кавалергардском полку на

Янсон Николай Михайлович (1882–1938), государственный деятель * * *Николай Михайлович Янсон родился 6 декабря 1882 года в Петербурге, в семье рабочего эстонца, уроженца острова Сааремаа. Под влиянием январских событий 1905 года Янсон сделал свой выбор - в апреле этого же года

Крыленко Николай Васильевич (1885–1938), видный советский государственный деятель * * *Родился в деревне Бехтеево Сычевского уезда Смоленской губернии в семье политического ссыльного. Окончил Люблинскую классическую гимназию и поступил на историко-филологический

Рычков Николай Михайлович (1897–1959), советский государственный деятель * * *Родился 20 ноября 1897 в поселке Белохолуницкого завода Слободского уезда Вятской губернии, в простой рабочей семье. С 12 лет служил мальчиком на побегушках на том же заводе, где работал отец. После

Трубин Николай Семенович (р. 1931), действительный государственный советник юстиции * * *Родился в селе Бурдыгино Сорочинского района Оренбургской области. После окончания школы поступил в Свердловский юридический институт, который закончил с отличием. С 1953 стал работать

Николай Платонович Карабчевский

В блистательном ряду таких адвокатов, как В. Д. Спасович и Д. В. Стасов, Ф. Н. Плевако и П. А. Александров, С. А. Андре­ев­ский и А. И. Урусов, В. Н. Герард и В. И. Танеев, Л. А. Куперник и П. А. По­техин, А. Н. Турчанинов и А. Я. Пассовер, О. О. Грузенберг и П. Н. Ма­лянтович, А. С. Зарудный и Н. К. Муравьев, опыт которых мог бы служить образцом для нашей современной адвокатуры, одно из первых мест принадлежит Николаю Платоновичу Карабчевскому. Впервые он заявил о себе еще в 1877 г. на процессе «193-х», в 80-е годы был уже знаменит, но и в начале XX века, когда выдающиеся адвокаты «первого призыва» большей частью отступили на второй план или ушли со сцены и вообще из жизни, Карабчевский оставался звездою первой величины, а последние 10 лет существования буржуазной адвокатуры был самым авторитетным и популярным адвокатом России.

Имя Н. П. Карабчевского, которое когда-то почти 40 лет кряду гремело по всей России, сегодня знакомо только специалистам – больше юристам, чем историкам. Между тем, жизнь и судьба Карабчевского отражены в разнообразных источниках. Это, в первую очередь, – опубликованные речи, статьи, очерки, воспоминания самого Николая Платоновича , его друзей, коллег. Путь Карабчевского в адвокатуре от новичка до ярчайшей знаменитости был крут и прям, хотя он и стал адвокатом чуть ли не через силу, по стечению неблагоприятных для него обстоятельств.

Родился он 30 ноября 1851 г. в Николаеве. Мать его – Любовь Петровна Богданович – была потомственной украинской помещицей, а вот отец – Платон Михайлович, дворянин, полковник, командир уланского полка.

Николаю Платоновичу было всего полтора года, когда умер его отец. До 12-летнего возраста будущий адвокат воспитывался дома гувернанткой-француженкой и бонной-англичанкой, что помогло ему уже в детстве овладеть французским и, несколько хуже, английским языками. В 1863 г. он был принят в Николаевскую гимназию особого типа, «реальную, но с латинским языком», окончил ее с серебряной медалью и в 1869 г. стал студентом Петербургского университета. Но он поступил не на юридический, а на естественный факультет. Будучи по характеру любознательным и активным, он ходил на лекции к профессорам разных факультетов, причем наибольшее впечатление произвели на него юристы – П. Г. Редкин, Н. С. Таганцев, А. Д. Градовский, И. Е. Андреевский.

Впоследствии перешел на юридический факультет. Впрочем, сделал он это уже после того, как на первом курсе принял участие в студенческих «беспорядках», отбыл трехнедельный арест и тем самым резко осложнил и ограничил себе выбор профессии. Дело в том, что, блестяще окончив (весной 1874 г.) юридический факультет столичного университета, Карабчевский узнал: государственная, чиновничья карьера юриста перед ним закрыта. Карабчевский как участ­ник студенческих «беспорядков» такого удостоверения получить не мог.

Обдумав возможные варианты своей судьбы, Карабчевский решил стать... писателем. Он сочинил и отправил не далее чем в «Отечественные записки» пятиактную «весьма жестокую» драму «Жертва брака». Кончилось тем, что рукопись вернули автору за ненадобностью, и он «тут же порешил» раз навсегда отказаться от карьеры писателя. Только теперь он пришел к выводу: «не остается ничего, кроме адвокатуры» .

В декабре 1874 г. Карабчевский записался помощником присяжного поверенного к А. А. Ольхину, от него перешел в качестве помощника к А. Л. Боровиковскому и затем к Е. И. Утину. Под патронатом этих трех популярных адвокатов он быстро показал себя их достойным партнером. На процессе «193-х», где был представлен почти весь цвет российской адвокатуры, 26-летний Карабчевский, пока еще помощник присяж­ного поверенного, выступал уже рука об руку с такими классиками судебного красноречия и политической защиты, как В. Д. Спасович, П. А. Александров, Д. В. Стасов, В. Н. Герард, П. А. Потехин, Е. И. Утин, А. Я. Пассовер и др. К тому времени Карабчевский вполне освоился в адвокатуре, нашел в ней свое призвание и отныне превыше всего ставил долг и честь присяжного поверенного. Он отказался даже от кресла сенатора, которое в марте 1917 г. ему предложил А. Ф. Керенский: «Нет, Александр Федорович, разрешите мне остаться тем, кто я есть, – адвокатом».

Личность Н. П. Карабчевского привлекает прежде всего разносторонностью интересов и дарований. Даже современным ценителям он «кажется почти невероятно многогранным». В этом преувеличении есть большая доля правды: творческое наследие Ка­рабчевского включает в себя стихи, художественную прозу и критику, переводы, судебные очерки и речи, публицистику, мемуары. Николай Платонович не стал профессиональным литератором, но присущая ему с юных лет тяга к художественному творчеству находила выход в разных жанрах, которыми он занимался между дел, на досуге, причем искусно.

Художественное начало в личности Карабчевского неудержимо влекло его ко всем музам сразу, а его богатство позволяло ему меценатствовать с равным удовольствием и размахом.

Все это помогало и карьере, и репутации Карабчевского, но, при всей своей разносторонности, по натуре и призванию он все-таки был юрист, судебный оратор, «адвокат от пяток до маковки». В нем почти идеально сочетались самые выигрышные для адвоката качества. Высокий, статный, импозантный, «с внешностью римского патриция», красивый, «Аполлон, предмет оваций», как шутливо рекомендовали его коллеги, Карабчевский отличался правовой эрудицией, даром слова и логического мышления, находчивостью, силой характера, темпераментом бойца. Специалисты особо выделяли его «стремительность, всесокрушающую энергию нападения, всегда открытого и прямого, убежденного в своей правоте».

Карабчевский держался правила: «вся деятельность судебного оратора – деятельность боевая». Он мог заявить прямо на суде, что в его лице защита «пришла бороться с обвинением». Главная его сила и заключалась в умении опровергнуть даже, казалось бы, неоспоримую аргументацию противника.

Карабчевский чуть ли не первым из адвокатов понял, что нельзя полагаться только на эффект защитительной речи, ибо мнение суда, – в особенности, присяжных заседателей, – слагается еще до начала прений сторон, а поэтому «выявлял свой взгляд на спорные пункты дела еще при допросе свидетелей». Допрашивать свидетелей он умел, как никто .

Судьи и прокуроры, зная об этом умении Карабчевского, пытались заранее отвести или, по крайней мере, нейтрализовать его вопросы, но он решительно, хотя и в рамках своей правомочности, отражал такие попытки.

Ораторская манера Карабчевского была своеобразной и привлекательной. Б. Б. Глинский писал о нем, что, по сравнению с адвокатом-поэтом С. А. Андреевским, он «лишен беллетристической литературности, того поэтического колорита, которым блещет его коллега, но зато в его речах больше эрудиции, знакомства с правовыми нормами и широты социальной постановки вопросов». Карабчевский говорил легко и эффектно, но «это не была только красивая форма, гладкая закругленная речь, струя быстро текущих слов. В речи Карабчевского было творчество – не прежнее, вымученное в тиши кабинета, это было творчество непосредственной мысли. Когда Карабчевский говорил, вы чувствовали, что лаборатория его, духовная и душевная, работает перед вашими глазами, и вы увлекались не столько красотой результата работы, сколько мощью самой этой работы » . Хорошо сказал о нем С. В. Карачевцев: «Он представлял собой красоту силы ».

Карабчевский никогда не принадлежал к «пишущим» ораторам , каковыми были, например, В. Д. Спасович или С. А. Андреевский. Подобно Ф. Н. Плевако, П. А. Александрову, А. Ф. Кони, он не писал заранее тексты своих речей.

Критики Карабчевского находили, что в его красноречии «больше голоса, чем слов», «сила пафоса» вредит «ясности стиля», встречаются рассуждения «без всякой системы», поэтому на бумаге речи его «не звучат». Эти упреки не совсем справедливы. Речи Карабчевского хорошо «звучат» и на бумаге: в них есть и пластичность и образность. Вот концовка речи 1901 г. за пересмотр дела Александра Тальма, осужденного в 1895 г. на 15 лет каторги по обвинению в убийстве: «Гг. сенаторы, из всех ужасов, доступных нашему воображению, самый большой ужас – быть заживо погребенным. Этот ужас здесь налицо... Тальма похоронен, но он жив. Он стучится в крышку своего гроба, ее надо открыть!». Но, разумеется, живая речь Карабчевского, соединенная с обаянием его голоса, темперамента, внешности, звучала и воздействовала гораздо сильнее.

«Всероссийское признание Карабчевский завоевывал не только талантом, но и подвижническим трудом. Мало кто из адвокатов России мог сравниться с ним по числу судебных процессов (уголовных и политических), в которых он принял участие. Может быть, поэтому Николай Платонович поздно (лишь в 1895 г.) был избран членом Петербургского совета присяжных поверенных, войдя таким образом в круг, как тогда говорили, «советских генералов».

Едва ли хоть один адвокат в России так влиял на судебные приговоры по уголовным и политическим делам, как это удавалось Карабчевскому. Он добился оправдания почти безнадежно уличенных в убийстве Ольги Палем в 1895 г. и братьев Скитских в 1900 г., предрешил оправдательные приговоры по Мултанскому делу 1896 г. и делу М. Т. Бейлиса 1913 г. Осужденному в 1904 г. на смертную казнь Г. А. Гершуни царь заменил виселицу каторгой не без воздействия искусной защиты Карабчевского, а Е. С. Созонов (убийца могущественного царского сатрапа В. К. Плеве) в том же 1904 г. не был даже приговорен к смерти, «отделавшись» каторгой. Сам Карабчевский гордился тем, что ни один из его подзащитных не был казнен.

Русская присяжная адвокатура, благодаря таким людям, как Н. П. Карабчевский, за полвека своего существования добилась многого. Она противостояла всякому беззаконию, в любых условиях отстаивала нормы права, а на политических процессах вырывала у карательного молоха старых и привлекала к ним новых борцов. В советское время, уже 22 ноября 1917 г., присяжная адвокатура была упразднена, а ее сохранившиеся кадры подверглись гонениям и уничтожению. Вновь созданная в 1922 г. советская (теперь уже постсоветская) адвокатура с тех пор и доныне поднялась как правовой институт лишь немного выше нуля. О юридическом и, тем более, политическом ее весе трудно сказать что-либо. Теперь, в процессе формирования истинно правового государства, она просто обязана учесть и рационально использовать все лучшее из опыта русской присяжной адвокатуры вообще и Н. П. Карабчевского, в частности.

Судьбу Карабчевского можно было бы признать счастливой, если бы конец его жизни не был столь горьким. Он не принял Октябрьскую революцию, эмигрировал и остаток своих лет провел не у дел на чужбине. Умер он 6 декабря 1925 г. в Риме и похоронен там, как свидетельствовал очевидец три года спустя на полузаброшенном кладбище.

Карабчевский принадлежал старой, русской присяжной адвокатуре. Ее конец стал, в сущности, и его концом – раньше духовно, чем физически. Верно сказал о нем его современник: «Есть что-то величественное и жуткое в том, что этот Самсон русской адвокатуры погиб вместе с адвокатурой, и что даже само здание петербургского суда сгорело после того, как Карабчевский оставил его навсегда: нет жреца – нет больше храма!»

Карабчевский Н. П. Около правосудия. 2-е изд. СПб., 1908; Он же. Мирные пленники. Пг., 1915; Он же. Речи (1882– 1914). 3-е изд. Пг.;М., 1916; Он же. Что глаза мои видели. Ч. 1– 2 (Революция и Россия). Берлин, 1921; Он же. Около правосудия. Статьи, речи, очерки. Тула, 2001.

Там же. С. 8.

Дарья КОВАЛЕВА

ВЛАСТЬ И АДВОКАТУРА (Н.П. КАРАБЧЕВСКИЙ)

Цель статьи - показать взаимоотношения между властью и адвокатурой в России в конце XIX - начале XXвв. Авторский вклад в раскрытие темы в том, что впервые в качестве первоисточника используются труды Н.П. Карабчевского - одного из самых знаменитых адвокатов того времени. Его профессиональные и оригинальные суждения сохраняют не только научную, но и практическую ценность до наших дней.

The objective of the article is to show the relations between state power and advocacy in the end of the 19th and the beginning of the 20th centuries. The author>s contribution consists in using legal practice of N.P. Karabchevsky which was one of the most famous lawyers of that time, as a primary source of information. His professional and original opinions are of historical significance and have great practical value for modern Russia.

Ключевые слова:

судопроизводство, адвокатура, присяжный поверенный, защита, обвинение, прокурор; legal proceedings, advocacy, attorney-at-law, defense, prosecution, public prosecutor.

КОВАЛЕВА

Николаевна -

аспирант

Саратовского

государственного

технического

университета

[email protected]

Николай Платонович Карабчевский (1851-1825) пережил многое в своей жизни. Это было насыщенное, политически окрашенное время в жизни страны, и многие, очень многие не смогли остаться в стороне от политики. Карабчевский, будучи человеком своего времени, имел свои определенные взгляды на происходившее в стране.

В молодости, по его собственным воспоминаниям, он был не то анархистом, не то идеалистом. В университете уже на первом курсе Карабчевский участвовал в студенческих беспорядках, за что и отбыл трехнедельный арест. И с этого времени будущий знаменитый адвокат находился под надзором как «неблагонадежный».

Став присяжным поверенным от безысходности, Николай Платонович нашел именно здесь свое истинное призвание, поэтому признание и слава не заставили себя долго ждать. Знаменитый адвокат был свободен от политических влияний, о чем сам не раз заявлял: «Я не политик и сознаюсь, что ни в каких политических организациях и партиях вполне сознательно не принимаю участия»1. Коллеги и современники причисляли Карабчевского и к «крайне умеренным людям, правее кадетов», и к «левому крылу русских либералов», и к «умеренным либералам (монархистам-конституцио-налистам)».

Первой женой Карабчевского была сестра известного народовольца - Ольга Андреевна Никонова. В круг знакомых Карабчевских входило немало оппозиционно настроенных личностей.

Со временем изменился круг общения Карабчевского, в немалой степени и из-за второго брака, так как его женой стала дочь богатого фабриканта Ольга Константиновна Варгунина, совершенно чуждая революционным взглядам. Второй брак - это время уже спокойной, полной признания жизни, когда уже многое достигнуто. В это время, возможно, происходит некоторое движение вправо в его политических предпочтениях: «...теперь, говорят, Карабчевский поправел и отошел от политической жизни»2.

В начале XX в. по мере становления и укрепления адвокатуры росла ее политическая активность, которая проявлялась главным образом в защитительных речах адвокатов перед царским судом. К тому времени адвокаты уже блестяще зарекомендовали себя в политичес-

1 Карабчевский Н.П. Речи. - 3-е изд. - Пг.; М., 1916, с. 579; он же. Что глаза мои видели. Т. 2. - Берлин, 1921, с. 21-22.

2 Гершуни Г. Из недавнего прошлого. - Париж, 1908, с. 49.

ких процессах (процесс «нечаевцев», дело В. Засулич и др.), умело защищая своих подзащитных, не акцентируя в своих выступлениях политических идей. Адвокаты боролись «за право, а не за революцию»1. Присяжные поверенные публично заявляли о своей позиции и во внесудебных, просто гуманных или оппозиционных акциях. Так, в числе 95 лиц, подписавших заявление на имя министра внутренних дел Д.С. Сипягина с протестом против разгона и избиения студенческой демонстрации в Петербурге 4 марта 1901 г., были и девять адвокатов: Д.В. Стасов, Н.П. Ка-рабчевский, В.Н. Герард, В.О. Люстиг, К.К. Арсеньев, В.В. и М.В. Беренштамы, А.А. Вейнберг, Н.Н. Шнитников. В декабре 1904 г. адвокатура приняла участие в политических демонстрациях: присяжные поверенные подписали протест 112 литераторов против полицейской расправы с демонстрацией студентов на Невском проспекте в Петербурге. Политическая активность адвокатов с началом революции 1905 г. продолжала нарастать и привела к созданию 30 марта 1905 г. Всероссийского союза адвокатов, который объединил 2,5 тыс. присяжных поверенных и их помощников из 64 городов Европейской России, включая Закавказье.

Но и в начале XX в. Николай Платонович не изменил себе, оставаясь адвокатом, далеким от всяких течений внутри сословия. Для себя он раз и навсегда решил, что во главе угла стоит «служение закону и морали как великая услуга для родины, именно у нас в России, где и то и другое покоилось еще на шатких, колеблющихся основаниях». Для него долг адвоката как защитника стоял выше политики: «Я считал неприемлемым для адвоката замкнутость партийности и принесение в жертву какой-либо политической программе интересов общечеловеческой морали и справедливос-ти»2. Поэтому вызывает удивление запись в фонде Петроградской городской управы в 1917 г. - Н.П. Карабчевский записан как член Партии народной свободы (консти-туционно-демократической)3.

Известно, что под № 4 он баллотировался в депутаты от внепартийного комитета Спасского района г. Санкт-Петербурга в

1 Мандельштам М.Л. 1905 год в политических процессах. Записки защитника. - М., 1931, с. 46.

2 Карабчевский Н.П. Что глаза мои видели. Ч. 2. - Берлин, 1921, с. 18, 28.

3 ЦГИА СПб, ф. 513, оп. 19, д. 862.

марте 1906 г. На политических процессах он защищал подсудимых, по-прежнему оставаясь вдалеке от их идейных взглядов или революционных настроений. Политически не менее значимой, чем защита революционеров и чем отстаивание свободы печати, была повседневная работа адвокатуры, в которой она по мере сил укрощала произвол, держала суд под контролем и воспитывала в обществе уважение к закону и праву. В деятельности Карабчевского именно такая политическая роль адвоката нашла полное и осознанное выражение: «Когда же, наконец, мы все поймем, что в основу общественной жизни надлежит класть закон и право, а не личное наше устремление и настроение. Когда сойдемся мы, наконец, в оценке самых элементарных этических и правовых вопросов? Ведь иначе жить невыносимо!»4

Находясь вне политики, Карабчевский не одобрял революционеров, но и политику правительства тоже не поддерживал. Николай Платонович осуждал насилие и террор во всех их проявлениях, как с одной, так и с другой стороны: «.для меня “террорист” и “палач” одинаково отвратительны!» Террор, по его мнению, - не выход, так как насилие не может ничего создать и, разрушая, приведет лишь к ответной жестокости.

1917 г. стал переломным в истории России. После Февральской буржуазнодемократической революции на общем собрании Петроградских присяжных поверенных 16 мая 1917 г. председатель Совета Карабчевский так оценил сложившуюся политическую ситуацию: «Политическая революция - свержение вредного, опасного и ненавистного для страны режима - свершилась, как это ясно для всех, по воле народа. Иначе было бы необъяснимо то редкое, почти феерическое единодушие, с которым старая власть была свергнута. Веками подгнившая самодержавная власть рухнула без остатка. Это - факт!» При новой власти для самоуправляющегося сословия адвокатов принципы существования остались прежними: «. свергнуть ненавистное и вредное правительство отнюдь не значит свергнуть законы, веления морали и перевернуть страну вверх дном»5.

4 Кулишер Е. Н.П. Карабчевский (1851-1925) // Новый журнал, Нью-Йорк, 1952, с. 303.

5 ГАРФ, ф. 827, оп. 1, д. 8, л. 1(об), 2.

В сословии присяжных поверенных четко обозначились две позиции по вопросу участия в политической жизни страны. Большинство адвокатов предпочли остаться в стороне от государственной службы. Характерен ответ Н.П. Караб-чевского на предложение министра юстиции А.Ф. Керенского стать сенатором уголовного кассационного департамента: «Нет, Александр Федорович, разрешите мне остаться тем, что я есть, - адвока-том»1. Карабчевский поначалу почти ежедневно посещал самые различные законодательные комиссии. Но вскоре пришло четкое осознание бесполезности происходящего: «.бесконечное количество слов. когда кругом царит явное бесправие и грубейшее нарушение самых примитивных основ правосудия».

Итак, Февральская революция была воспринята Карабчевским с воодушевлением, как возможность изменить существующий порядок вещей. Но собирались бесконечные комиссии, велись нескончаемые дебаты, а ситуация в стране только ухудшалась, особенно с точки зрения блюстителей закона.

Позже, пребывая в эмиграции и оценивая происшедшие в России события, Николай Платонович неожиданно для тех, кто его знал, пришел к мысли о поддержке самой идеи самодержавия. Монарх, по мнению Карабчевского, мог бы рассчитывать на всестороннюю поддержку народа, произведя необходимые

1 Карабчевский Н.П. Что глаза мои видели. Ч. 2. - Берлин, 1921, с. 122.

реформы: аграрную, автономии окраин, решение рабочего и еврейского вопроса2. Зная о последствиях и Февральской, и Октябрьской революций, Карабчевский приходит к выводу, что России нужна только «твердая, абсолютно твердая власть», и истинная конституционная монархия на твердых законных началах стала бы нормальной формой правления для России. В эмиграции Карабчевский примкнул к монархическому движению, став официальным представителем князя Кирилла Владимировича в Риме, чем вызвал недовольство некоторых его современников.

Вскоре Николай Платонович окончательно разочаровался в политике: «.что касается политики, то и я окончательно умыл в ней руки. Когда я, очертя голову, кинулся в легитимизм, я лично не имел представления о личностях и уверовал в сокрытый престиж. Мечтания с глаз долой, и спала пелена»3.

Конец XIX - начало XX вв. - время, насыщенное политическими событиями, когда каждому пришлось делать выбор. Н.П. Карабчевский сторонился, но не боялся политики, понимая, что его призванием была адвокатура. С течением времени в симпатиях знаменитого адвоката менялись приоритеты: от сочувствия к революционерам к непониманию и нежеланию принять их борьбу, и уже после революции - неожиданная и недолгая поддержка монархического движения.

2 Там же, с. 58.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://allbest.ru

Жизненный путь Н.П. Карабчевского

В блистательном ряду таких адвокатов, как В.Д. Спасович и Д.В. Стасов, Ф.Н. Плевако и А.И. Урусов, СА Андреевский и П.А. Александров, В.Н. Герард и В.И. Танеев, Л.А. Куперник и АЯ. Пассовер, Н.К. Муравьев и А.С. Зарудный, П.Н. Малянтович и О.О. Грузенберг, опыт которых мог бы служить образцом для нашей современной адвокатуры, одно из первых мест принадлежит Николаю Платоновичу Карабчевскому.

Николай Платонович Карабчевский родился 30 ноября 1851 г. в Николаеве, на Украине. Мать его -- Любовь Петровна Богданович -- была потомственной украинской помещицей, а вот отец -- Платон Михайлович, дворянин, полковник, командир уланского полка («образования домашнего», «арифметику знает», как засвидетельствовано в его формулярном списке), -- имел экзотическое происхождение. «Во время завоевания Новороссийского края, -- читаем в рукописной биографии Карабчевского, -- каким-то русским полком был подобран турецкий мальчик, определенный затем в кадетский корпус и дослужившийся в военных чинах до полковника. Фамилия ему была дана от слова «Кара» -- «Черный». Этот турчонок, Михаил Карапчи, который принял с крещением фамилию Карабчевский и стал, в чине полковника, крымским полицмейстером, -- дед Н.П. Карабчевского.

Николаю Платоновичу было всего полтора года, когда умер его отец. До 12-летнего возраста будущий адвокат воспитывался дома гувернанткой-француженкой и бонной-англичанкой, что помогло ему уже в детстве овладеть французским и, несколько хуже, английским языками. В 1863 г. он был принят в Николаевскую гимназию особого типа, «реальную, но с латинским языком», окончил ее с серебряной медалью и в 1869 г. стал студентом Петербургского университета. Насколько далек был тогда юный Карабчевский от адвокатских и вообще юридических грез, видно из того, что он поступил не на юридический, а на естественный факультет. Будучи по характеру любознательным и активным, он ходил на лекции к профессорам разных факультетов, причем наибольшее впечатление произвели на него именно юристы -- П.Г. Редкин, Н.С. Таганцев, А.Д Градовский, И.Е. Андреевский. В результате Карабчевский еще на первом курсе задумал было перейти в Медико-хирургическую академию, но передумал, едва заглянув в анатомический театр, а со второго курса все-таки перешел на юридический факультет университета.

Впрочем, сделал он это уже после того, как на первом курсе принял участие в студенческих «беспорядках», отбыл трехнедельный арест и тем самым резко осложнил и ограничил себе выбор профессии. Дело в том, что, блестяще окончив (весной 1874 г.) юридический факультет столичною университета, Карабчевский узнал: государственная, чиновничья карьера юриста перед ним закрыта. «Незадолго перед тем, -- вспоминал он, -- в университете было вывешено объявление, что лица, желающие поступить на службу по Министерству юстиции, должны иметь от университета особое удостоверение о своей благонадежности». Карабчевский как участник студенческих «беспорядков» такого удостоверения получить не мог. Правда, его неблагонадежность не мешала ему вступить в адвокатуру как в учреждение самоуправляющееся, но к ней он все время студенчества и даже по окончании университета относился недоверчиво из-за ее «суетного сутяжничества» и считал ее «малоподходящей» для себя.

Обдумав возможные варианты своей судьбы, Карабчевский решил стать... писателем. Он сочинил и отправил не далее чем в «Отечественные записки» (журнал Н.А. Некрасова и М.Е. Салтыкова-Щедрина) пятиактную «весьма жестокую» драму «Жертва брака». «Больше месяца, стыдясь и волнуясь, -- с юмором вспоминал Николай Платонович много лет спустя, -- я каждый понедельник вползал как-то боком, словно крадучись, в редакцию «высокоуважаемого» журнала за ответом. Иногда -- о, счастье! -- от «самого» Некрасова или же от «самого» Салтыкова я выслушивал отрывистые и даже как бы несколько грубоватые, похожие на окрики, ответы (наполнявшие, однако, мое сердце лучезарной надеждой), что, мол, рукопись еще не прочитана и надо прийти еще через две недели». Кончилось тем, что рукопись вернули автору за ненадобностью, и такой конец при стольких надеждах так отрезвляюще подействовал на Карабчевского, что он «тут же порешил» раз навсегда отказаться от карьеры писателя. Только теперь он пришел к выводу: «Не остается ничего, кроме адвокатуры».

В декабре 1874 г. Карабчевский записался помощником присяжного поверенного к А. А. Ольхину, от него перешел к А. Л. Боровиковскому и затем к Е. И. Утину. Под патронатом этих трех популярных адвокатов он быстро показал себя их достойным партнером. На процессе "193-х". где был представлен цвет российской адвокатуры, 26-летний Карабчевский, пока еще помощник присяжного поверенного, выступал уже рука об руку с такими классиками судебного красноречия и политическои защиты, как Спасович, Александров, Стасов, Герард, Потехин, Утин, Пассовер и др. К тому времени Карабчевскии вполне освоился в адвокатуре, нашел в ней свое призвании и отныне превыше всего ставил долг и честь присяжного поверенного [Звание присяжного поверенного Карабчевский получил 13 декабря 1879 года]. Через много лет он отказался даже от кресла сенатора, которое в марте 1917 г. ему предложил А. Ф. Керенский: "Нет, Александр Федорович, разрешите мне остаться тем, кто я есть, -- адвокатом".

Хорошо зарекомендовал себя, выступая в большом процессе «Об интендантских злоупотреблениях во время русско-турецкой войны», рассматриваемом военным окружным судом. В этом большом, трудоемком деле Карабчевский проявил себя серьезным адвокатом, умеющим дать полный, обстоятельный разбор многочисленных доказательств. Позднее Н. П. Карабчевский выступал в защиту поручика Имшенецкого, Мироновича по делу об убийстве Сарры Беккер. И в этих процессах он проявил себя как настойчивый адвокат, умеющий дать обстоятельный анализ доказательств в сложных и запутанных делах. Участие в этих процессах принесло ему известность.

Личность Н.П. Карабчевского импонирует прежде всею разносторонностью интересов и дарований. Даже современным ценителям он «кажется почти невероятно многогранным». В этом преувеличении есть большая доля правды: творческое наследие Карабчевского включает в себя стихи, художественную прозу и критику, переводы, судебные очерки и речи, публицистику, мемуары. Николай Платонович не стал профессиональным литератором, но присущая ему с юных лет тяга к художественному творчеству находила выход в разных жанрах, которыми он занимался между дел, на досуге, причем искусно.

Карабчевскии твердо знал, что нельзя полагаться только на эффект защитительной речи, ибо мнение суда, в особенности присяжных заседателей, слагается еще до начала прений сторон, а поэтому "выявлял свой взгляд на спорные пункты дела еще при допросе свидетелей". Допрашивать свидетелей он умел, как никто.

Вот характерный фрагмент из судебного отчета по делу Саввы Мамонтова. Идет допрос свидетелей. Только что задали свои вопросы Ф. Н. Плевако и В. А. Маклаков. "К свидетелю обращается Карабчевский. В зале водворяется тишина. Этот защитник, как видно из ряда громких процессов, где он участвовал, необыкновенно умело ставит вопросы свидетелям, причем ответ на них сам по себе уже не важен. Самый вопрос своей формой, постановкой оказывается всегда, как справедливо заметил один из корреспондентов, чем-то "вроде ярлыка, точно и ясно определяющего факт", которым заинтересована защита". Судьи и прокуроры, зная об этом умении Карабчевского. пытались заранее отвести или, по крайней меру, нейтрализовать его вопросы, но он отражал такие попытки. Один из клиентов Плевако рассказывал: "Карабчевскому один председатель сказал: "Господин защитник, потрудитесь не задавать таких вопросов!" А он встал и ответил: "Я. господин председатель, буду задавать всякие вопросы, которые, по моей совести и убеждению, служат к выяснению истины. Затем я и здесь, на суде". А то прокурор -- они это любят, "чтобы произвести впечатление", -- говорит присяжным: "Прошу вас, господа присяжные заседатели, обратить внимание на это обстоятельство!" А Карабчевский и встань: "А я, господа присяжные заседатели, прошу вас обращать внимание на все обстоятельства дела!".

В дореволюционной России Карабчевский пользовался большой популярностью. В своих речах он умел дать обстоятельный анализ улик, тщательно разобраться и дать правильную оценку свидетельским показаниям.

В ряде своих выступлений он вскрывает социально-политическую подоплеку того или иного дела. Судебные выступления Карабчевского убедительные, уверенные и горячие. Карабчевский всегда детально изучал материалы предварительного следствия, был активен на судебном следствии, хорошо использовал в целях защиты добытые доказательства. Умел показать суду ошибки и промахи противника. В процессе всегда был находчив. Его речи легко воспринимаются, доходчивы, отличаются большой убедительностью.

Карабчевский никогда не принадлежал к "пишущим" ораторам, каковыми были, например, Спасович или Андреевский. Подобно Плевако, Александрову, Кони. Он не писал заранее тексты своих речей - "Судебное следствие иногда переворачивает все вверх дном, -- объяснял он это Льву Толстому. -- Да и противно повторять заученное. По крайней мере, мне это не дается". В статье об одном из лучших судебных ораторов России Пассовере, который тоже не был "пишущим", Карабчевский так обрисовал его подготовку к защитительной речи, имея, очевидно, при этом в виду и себя "Задолго до произнесения речи он всю ее подробно, до мельчайших деталей, не только обдумал, но и просмаковал в голове. Она не написана, т. е. ничто не записано на бумаге, однако ноты, партитура не только готовы, но и разыграны. Это гораздо лучший прием для упражнения ораторской памяти, нежели простое записывание речи и затем механическое воспроизведение ее наизусть. При таком способе помнишь не слова, которые могут только стеснять настроение и оказаться даже балластом, а путь своей мысли, помнить этапы и трудности пути, инстинктивно нащупываешь привычной рукой заранее приготовленное оружие, которое должно послужить. При этом остается еще полная свобода, полная возможность отдаться минуте возбуждения, находчивости и вдохновения".

Именно принципиальность -- юридическая и нравственная -- определяла позицию Карабчевского. По свидетельству его помощника, позднее видного юриста Б. С. Утевского, он был "крайне осторожен в выборе клиентов" и отказывался от участия в делах, юридически или нравственно несостоятельных, даже если ему сулили при этом большие гонорары. Впрочем, была в его защитительном искусстве и сугубо личная, совершенно уникальная особенность.

Уже стареющий Карабчевский как-то, отвечая на вопрос Утевского, почему столь многоопытному адвокату "особенно удаются речи по делам об убийствах", рассказал то, о чем знали только его друзья (в частности. Андреевский).

Оказывается, будучи студентом, Николай Платонович "в состоянии невменяемости" (как это признала экспертиза) убил любимую женщину, и потрясшие его тогда переживания так или иначе учитывал потом в защитительных речах. "Сколько я в своей душе покопался и до, и после убийства! -- восклицал он, -- Этот на сто защитительных речей хватит..."

Зато политических указателей Карабчевский, как юрист, не признавал. Он сторонился "политики" и даже бравировал своим аполитизмом. "Я, господа, -- заявил он на процессе по делу Бейлиса, -- не политик и сознаюсь, что ни в каких политических организациях и партиях вполне сознательно не принимаю участия, Я есть, был и умру судебным деятелем".

В последующие годы в активе Карабчевского были не менее сенсационные процессы. Популярность его была так велика, что одно только участие в процессе делало сам процесс громким. «Ни один русский адвокат не завоевал такой славы, -- отмечал С. В. Карачевцев, -- не превратил так своего имени в нарицательное, не поднял на такую высоту блеска и славы звания защитника».

Карабчевский защищал братьев Скитских, обвинявшихся в убийстве, -- после нескольких процессов они были оправданы, и мултанских вотяков -- этих крестьян из села Старый Мултан дважды приговаривали к каторге по обвинению в ритуальном убийстве, но после вступления в дело Карабчевского оправдали. В известном процессе Бейлиса, прогремевшем на всю Россию, Карабчевский тоже во многом способствовал оправданию обвиняемого. Участвовал он в делах революционеров-террористов Г. А. Гершуни и Е. С. Сазонова, а также многих других.

Хорошо знавший Карабчевского С. В. Карачевцев писал: «Природа даровала Николаю Платоновичу особую способность строить речь красиво и сильно, всей душой отдаваться интересам своего подзащитного, а глубокая эрудиция обогатила эту Речь образами поэзии и искрами философской мысли». адвокат карабчевский судебный

Успех в самых трудных процессах сопутствовал Карабчевскому еще и потому, что он блестяще вел судебное следствие. Здесь он был и юристом, и психологом, и художником, и аналитиком. Помогал ему и «несравненный темперамент». Современники отмечали, что его реплики и замечания во время следствия -- «настоящий ураганный огонь, перед которым не мог устоять ни свидетель, ни прокурор, ни даже председатель». «Карабчевский брал не красотой, а страшной неслыханной силой, -- заметил как-то С. В. Карачевцев. -- Он загорался от прикосновения к делу, как к живому существу».

В 1895 году Карабчевского избрали в состав Совета присяжных поверенных Санкт-Петербургской судебной палаты.

В 1913 году он стал его председателем и оставался на этом посту до Октябрьской революции. «Трезвый проницательный ум, беспощадная логика мысли, громадная эрудиция и блестящее красноречие, -- вот что отличало Карабчевского всю жизнь и выдвинуло его в ряды наших лучших общественных деятелей, которыми вправе гордиться Россия. Его громадное общественное влияние сказалось и на всем сословии адвокатуры в долголетнюю бытность его председателем Совета петербургских присяжных поверенных», -- писал С. В. Караченцев.

Николай Платонович не оставлял и увлечения своей юности -- литературного творчества. Сотрудничал в газете «Неделя» и других, писал публицистические и юридические заметки.

С середины 1880-х годов публиковал юридические статьи и очерки в журналах «Вестник Европы», «Русская мысль», «Русское богатство» и прочих. В 1901 году Карабчевский выпустил сборник своих речей. В предисловии он писал: «Вся деятельность судебного оратора -- деятельность боевая. Это -- вечный турнир перед возвышенной и недосягаемой „дамой с повязкой на глазах“. Она слышит и считает удары, которые наносят друг другу противники, угадывает и каким орудием они наносятся…Разве не естественно желать сохранить хоть „на память“ случайно уцелевшие образцы того оружия, которым приходилось сражаться всю жизнь».

В 1902 году вышла книга Карабчевского «Около правосудия», переизданная в 1908 году. Он редактировал также журнал «Юрист», посвященный суду и адвокатам. Написал ряд прозаических и поэтических произведений: роман «Господин Арсков», «Стихотворения в прозе», рассказы, очерки, эссе, а также мемуары, вышедшие в 1921 году.

Карабчевский не принял Октябрьской революции, эмигрировал и остаток своих лет провел не у дел на чужбине. Умер он 6 декабря 1925 г. в Риме и похоронен там, как свидетельствовал очевидец три года спустя, "на полузаброшенном кладбище".

Карабчевский принадлежал к старой русской присяжной адвокатуре. Ее конец стал, в сущности, и его концом. Верно сказал о нем его современник: "Есть что-то величественное и жуткое в том, что этот Самсон русской адвокатуры погиб вместе с адвокатурой и что даже само здание петербургского суда сгорело, после того как Карабчевский оставил его навсегда: нет жреца -- нет больше храма!"

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Кодекс современной профессиональной этики адвоката. Ответственность адвоката за несоблюдение профессиональной этики. Этика поведения адвоката с коллегами и клиентами. Нравственные особенности поведения адвоката в ходе участия в судебном процессе.

курсовая работа , добавлен 27.09.2016


Понятие адвокатуры, ее значение. История русской дореволюционной адвокатуры. Русская адвокатура советского периода. Адвокатура России периода судебно-правовой реформы 70-80 годов ХХ столетия. Структура адвокатуры РФ, современные проблемы деятельности.

курсовая работа , добавлен 16.08.2004


Ретроспективный анализ дореволюционной и постреволюционный период российской адвокатуры. Судебная реформа 1864 года как начало формирования присяжной адвокатуры. Характеристика основных принципов адвокатской деятельности. Права и обязанности адвоката.

дипломная работа , добавлен 16.12.2012


Правовые основы статуса адвоката-представителя в гражданском процессе. Адвокаты-представители, назначаемые судом. Выработка позиции по делу. Проблема доказывания в гражданском процессе. Выступление адвоката в судебном заседании. Объяснения сторон.

дипломная работа , добавлен 06.10.2008


Наступление биологической смерти. Юридическая оценка смерти. Личные неимущественные права и нематериальные блага, принадлежавшие умершему. Смерть как правообразующий юридический факт. Смерть стороны в ходе осуществления гражданского судопроизводства.

реферат , добавлен 03.03.2009


Специфика адвокатской деятельности. Психологические особенности взаимодействия адвоката с прокурором и судом. Нормы профессиональной этики. Защита подозреваемого, обвиняемого. Профессионализм и личностные характеристики адвоката. Судебные прения сторон.

контрольная работа , добавлен 23.09.2016


Деятельность адвоката-защитника по допросу свидетеля, по исследованию и представлению доказательств. Участие адвоката-защитника в судебно-следственных действиях и судебных прениях. Подготовка и произнесение адвокатом-защитником защитительной речи.

дипломная работа , добавлен 25.04.2011


Понятие и виды смерти, ее главные причины и факторы, внешние и внутренние. Признаки насильственной смерти, медицинское освидетельствование, типы. Закономерности появления и развития посмертных изменений, особенности их использования в судебной медицине.

презентация , добавлен 27.11.2014


Стороны договора об оказании юридической помощи согласно законодательству. Правила обращения в квалификационную комиссию адвокатской палаты РФ с заявлением о присвоении статуса адвоката. Полномочия адвоката в собирании доказательств по гражданскому делу.

контрольная работа , добавлен 22.09.2015


История российской адвокатуры. Понятие и значение юридической помощи. Особенности правовой позиции адвоката - представителя по гражданскому делу или в уголовном процессе. Основные права и обязанности защитника, порядок оформления его полномочий.

Российской империи Карабчевский Николай Платонович.

Родился будущий в военном поселке под Николаевом Херсонской губернии 30 ноября 1851 года в семье украинских помещиков.

В 1874 году Карабчевский Н.П. окончил юридический факультет Петербургского университета, однако чиновничья карьера для него была закрыта. На первых курсах университета молодой студент был уличен в студенческих «беспорядках» и в связи с чем, попал список неугодных власти лиц.

В этом же году Карабчевский Н.П. стал помощником присяжного поверенного Ольхина А.А., а затем Бровиковского А.Л. и Утина Е.И. Под началом популярных в те года адвокатов он проявил себя на юридическом поприще.

Выступая в судебных процессах Карабчевский Н.П. проявил себя как талантливый оратор. При этом он один из первых понял, что нельзя полагаться лишь на силу защитной речи в суде, поскольку мнение присяжных слагалось еще до начала прений сторон. По этому он большое внимание уделял допросу свидетелей. О таком умении Карабчевского Н.П. зналисудьи и прокуроры, а потому пытались заранее отвести его вопросы, но он решительно, хотя и в рамках своих правомочностей, отражал такие попытки.

Его ораторская манера была своеобразной и привлекательной, подобно Плевако П.А. и Кони А.Ф. он не писал свои судебные речи, а всецело полагался на импровизацию, пытаясь почувствовать публику.

Часто Карабчевскому Н.П. закидывали, что в его речах «больше голоса, чем слов», встречаются рассуждения «без всякой системы».

Приведу концовку речи за пересмотр дела Александра Тальма, осужденного в 1895 году на 15 лет каторги по обвинению в убийстве. Дело пересматривалось в 1901 году: «Гг. сенаторы, из всех ужасов, доступных нашему воображению, самый большой ужас – быть заживо погребенным. Этот ужас здесь налицо…Тальма похоронен, но он жив. Он стучится в крышку своего гроба, ее надо открыть!». Разумеется, живая речь Карабчевского Н.П. воздействовала куда сильнее. Дело пересмотрели и в том же году Тальма освободили.

Защитная речь Карабчевского Н.П. по политическому делу Сазонова была даже переведена на французский язык и помещена как Российских, так и в Европейских изданиях за 1905 год.

Народную любовь Карабческий Н.П. заслужил не тол талантом, но и подвижническим трудом, мало кто из адвокатов Росси мог с ним сравниться по числу процессов (уголовных и политических), в которых он принял участие. Сам он гордился тем, что ни одного из его подзащитных не было приговорено к смертной казни.

За свою практику Карабчевский Н.П. добился множества оправдательных приговоров по почти безнадежным делам. К примеру, обвиненные в убийстве Ольги Палме в 1895 году братьев Скитских; дело Мултанского 1896 года, дело Бейлиса М.Т. 1913 года и много других.

Активно занимался Карабчевский Н.П. и общественной деятельностью. Он был одним из учредителей газеты «Право» (1898-1917), благотворительного фонда для молодых адвокатов (1904), одним из создателей Всероссийского союза адвокатов (1905), председателем Петербургского совета присяжных поверенных (1913), председателем комиссии по расследованию германских зверств во время Первой мировой войны (1915).

Октябрьскую революцию 1917 года Карабчевский Н.П. не принял и эмигрировал сначала в Скандинавские страны, затем в Италию. Остаток своих лет провел не удел на чужбине. Умерон 6 декабря в Риме, где и похоронен.

После себя Карабчевский Н.П. оставил огромное творческое наследие, куда входят мемуары, судебные речи, рассказы и повести.