Искусство вопросов – инструмент для развития навыков критического мышления. Как правильно задавать вопросы? Искусство общения
Меня всегда восхищали люди, берущие интервью. Как им удается задавать именно эти вопросы? Почему у них получается разговорить собеседника и вывести на темы и понимания, которых, казалось, у самого героя интервью еще пять минут назад не было?
Как и многие другие великие искусства, искусство задавания вопросов долгое время было недоступно моему пониманию.
Есть вопросы, которые задавать легко. «Кто взял мою любимую ручку и не положил на место?» «Кто удалил файлы с сервера?» «Почему до сих пор не почищена картошка?» «Ты где?» Это реактивные вопросы. Они являются прямым следствием происходящих событий. Совсем иное - проактивные вопросы. Вопросы, которые возникают, казалось бы, на пустом месте - из вакуума, их провоцируют не внешние события, а внутренние представления, или попытки разобраться в чем-то. Это вопросы особого типа. Вопросы, позволяющие менять все вокруг.
Я долго шел к своему осознанию того, как работать с вопросами. Мне попадалось множество книг и методик, но они как-то не цепляли. Хотя, вру... зацепила мысль из книги Кениче Омае «Мышление стратега» - искусство стратегии состоит в способности задавать правильные вопросы. Но что значит «правильные вопросы»? Ответ на этот вопрос оставался скрыт. А пришел я к пониманию совершенно неожиданно.
Несколько лет назад я увлекся объясняющей визуализацией. Очень хотелось научиться более качественно доносить до окружающих те мысли и идеи, которые у меня возникали. В результате, было создано приложение «Объясняшки» , и ко мне стали обращаться с просьбами помочь донести уже не мою мысль, а мысль другого человека. И тут возникла серьезная проблема.
Оказалось, что человек сам не в состоянии выразить собственную мысль коротко и ясно, а для меня его мысль - чужая, и я тоже не могу ее сформулировать. Дело не в визуализации, а в том, чтобы суметь понять и сформулировать идею так, чтобы она стала понятной. Так в технологической цепочке создания объяснений возник этап «диагностики смыслов».
Долгое время «диагностика смыслов» оставалась искусством. Я проводил ее, опираясь исключительно на широту кругозора. Но это оставалось лично моим, а так хотелось сделать, чтобы все люди могли доносить свои идеи друг до друга.
Я пытался привлекать «крутых экспертов», чтобы они научили меня, как технологизировать процесс извлечения смыслов. Однако, оказывалось, что либо я имею дело с человеком, который сам владеет искусством задавания вопросов, но не может ему научить, либо его вопросы не помогают формировать объяснения, либо он забрался в научные дебри так глубоко, что я просто не способен понимать идеи, выраженные в терминах, которыми привык оперировать уважаемый эксперт, и перестаю понимать, есть ли смысл в том, что он говорит, либо это нагромождение терминов, единственная цель которых - меня запутать.
Между тем, со временем случилась интересная вещь. Я вдруг осознал, что у меня сформировалась стройная система, которую я использую как познавательный инструмент. И эта система имеет ценность не только как часть процесса создания объяснений, но и как инструмент построения стратегии, инструмент формирования маркетинговых коммуникаций, инструмент терапии, в конце концов! А самое удивительное - эта система довольно проста, но, освоив ее, люди переключаются совершенно в иное качество восприятия реальности (как после таблетки Морфиуса в фильме «Матрица»).
В качестве базовой идеи я взял постулат, что в основе всего, созданного человеком лежит ИДЕЯ. Колесо, стул, автомобиль, самолет, сигареты, бумага, зубочистка и так далее до бесконечности, все это создано не на пустом месте - всему была причина.
Когда учат предпринимательству, то главная трансформация, происходящая с человеком, состоит в том, что он начинает в проблемах видеть возможности. И в дальнейшем находит в мире открытые валентности, которые связывает в цепочки причин и следствий.
Для реализации идеи недостаточно наличия проблемы. Нужны изменения. А изменения требуют усилий. Для этого необходима мотивация и ресурсы. Воплощаясь, идея запускает новые изменения - последствия. Порождаются новые проблемы, требующие своих решений и так далее.
В каком-то смысле, мир, созданный человеком - это мир воплощенных идей - идеальный мир. Мысли материализуются в самом прямом смысле. Анализ идеи состоит в том, что нужно понять ее предназначение - необходимость существования, как части чего-то большего. Я пришел к пониманию, что слова «смысл», «миссия» и «предназначение» - это одно и то же. А вскрытие смысла состоит из трех осознаний:
- осознание причин
- осознание содержания изменений
- осознание последствий
Для каждого из этих осознаний есть свои группы вопросов.
Осознание причин
Нужно представить себе мир до того, как нечто случилось. Проект не реализован. Продукт не выведен на рынок. Процесс не запущен. Регламент не внедрен. Что там было? С какими проблемами сталкивались? Какие конфликты возникали? Межу кем и кем? Какой уровень претензий возникал? Кого устраивало сохранение статус-кво и почему? Кто заинтересован в изменениях и почему? Почему сохранение статус-кво не возможно? Как пытались решать проблемы и почему не удалось решить? Не менее двух способов. Какое событие может запустить изменение?
В чем суть идеи? Что необходимо изменить, чтобы снять существующие противоречия? Почему мы считаем, что противоречия будут устранены?
От кого и какие усилия потребуются для осуществления изменений? Что их мотивирует? Достаточно ли этой мотивации? Оно им надо? Кто будет противодействовать изменениям? Что делается для того, чтобы нейтрализовать сопротивление или превратить противников в союзников?
При каких условиях мы можем утверждать о необратимости изменений?
Осознание последствий
Последствия бывают двух видов: открывающие и закрывающие. Первые создают новые возможности, которые были не возможны до реализации данного проекта. Вторые закрывают - делают бесполезным нечто существующее сейчас.
Эти два вида последствий нужно рассмотреть в различных горизонтах. Что случится немедленно? Что случится в среднесрочной перспективе? Что случится в долгосрочной перспективе?
Три блока вопросов задают рамки - определяют контуры, требующие проработки. Вопросы возникают сами собой, когда начинаешь контуры наполнять содержанием. По ходу интервью важно не удовлетворяться простыми ответами, а пытаться докопаться до корней.
По моему опыту, люди очень хорошо осознают содержание изменений - что нужно сделать. А все остальное от них скрыто. Они не осознают ни причин, ни мотивов, ни последствий.
Вопросы позволяют увидеть картину целиком - осмыслить. Часто такое интервью вскрывает внутренние противоречия идеи. Показывает ее несостоятельность и необходимость дальнейшей проработки.
Практика задавания вопросов показала мне, что буквально за час у человека, который до этого год вынашивал свою идею, происходят значительные трансформации в ее осознании. Люди получают значительно больше, чем просто «продающий ролик». У идеи появляется глубина и форма, благодаря чему идея становится пригодной для отчуждения - может поселиться в голову к другим людям.
Помните, как в фильме «Начало», идея, которая стала твоей, начинает на тебя влиять. Хочешь изменить мир - сделай, чтобы твоя идея стала общей.
Эта мысль очень проста - казалось бы, бери и применяй, но что-то мешает...
Оказывается, в нашем культурном коде заложены механизмы, препятствующие задаванию вопросов. Люди, задающие вопросы, воспринимаются скорее негативно, чем позитивно. Это «выскочки» или «умники», пытающиеся принизить и завалить «творца», пытающегося что-то изменить. Вопросы задают преподаватели в школе, следователи, начальники, врачи. Опыт ответов на вопросы у нас ассоциируется, скорее со стрессом, чем с чем-то приятным и полезным. Люди подсознательно пытаются прекратить интервью как с одной, так и с другой стороны. Чтобы избежать неловкости и стресса от вопросов, я придумал игру «контакт с инопланетянами».
Суть игры в том, что участники интервью надевают на себя определенные роли. «Землянин», «Инопланетянин» и «Наблюдатель».
Роль инопланетянина ключевая - это существо из другой галактики. Он ничего не знает о жизни на Земле, поэтому имеет полное моральное право задавать совершенно дурацкие вопросы, не опасаясь выглядеть дурачком. Более того, хорошее исполнение роли инопланетянина предполагает, что нужно именно быть как чистый лист. Как показывает практика, чем большим дурачком является инопланетянин, тем больше от него пользы.
Наблюдатель не участвует в интервью активно, но его роль не менее важна. Он фиксирует ответы на концепт-карте. Особое внимание уделяет тому, какие вопросы вызвали сложности при объяснении, а какие привели к выходу на инсайты (озарения). От участников интервью, вовлеченных в процесс, может многое ускользнуть. Наблюдатель не позволяет этому испариться. Также наблюдатель следит за тем, чтобы инопланетянин не учил жизни землянина, поскольку так недалеко до развязывания межзвездных войн.
Каждый из участников изначально знакомится со структурой концепт-карты, но игра всякий раз развивается по индивидуальному сценарию. Чтобы удалось максимально полно осветить вопрос, игру проводим в три подхода. Приглашаем разных инопланетян и повторяем с начала.
Эффект поразителен. За 45 минут, землянин начинает очень четко формулировать свои идеи. Более того, эти же идеи может столь же четко сформулировать наблюдатель. Происходит чудо.
Освоение техники задавания вопросов коренным образом меняет жизнь. Все вокруг наполняется смыслом. Начинаешь видеть эти смыслы. А начав видеть, получаешь возможность их формировать.
Наши вопросы собеседнику - это не только способ узнать о нем побольше, но и возможность показать Отношение к нему. «Умение ставить разумные вопросы, - говорил Иммануил Кант, - есть важный и необходимый признак ума и проницательности».
По статистике, трехлетний ребенок за месяц задает около тысячи вопросов, большая часть которых начинается со слова «почему». Для сравнения: 60-летний человек ограничивается в среднем 500 вопросами в год. Однако не стоит спешить с выводами: мол, чем больше лет, тем меньше мы интересуемся окружающим миром. Главное ведь не количество, а качество.
Задумавшись, как сделать общение между двумя людьми полноценным, лингвисты выработали критерии «умного вопроса». Он должен быть:
♦Конкретным, а не абстрактным - в отличие, скажем от того, которым «убивала» не понравившегося ей собеседника поэтесса Зинаида Гиппиус. Она его спрашивала: «В чем ваша метафизика?» И человек, как правило, не находил ответа.
♦Ясным, а не двусмысленным, когда человек теряется, не зная как ответить.
♦По возможности лаконичным. На этот счет есть хороший пример из античных времен. Однажды к жителям Спарты обратились за помощью соседи. Но вместо того чтобы спросить, не поделятся ли спартанцы хлебом, они произнесли длинную речь. И получили ответ: «Выслушав вас до конца, мы забыли начало. А забыв начало, не поняли конца». На следующий день просители сказали спартанцам только четыре слова: «Помогите нам, пожалуйста, пшеницей!», после чего им оказали помощь.
♦Логичным, то есть вытекающим из анализа ранее сказанного.
♦Положительным, то есть созидательным и, по возможности, приятным для собеседника.
♦Интересным для обеих сторон.
Вопросы позволяют проникнуть в мысли и намерения другого человека, понять его истинные мотивы, систему ценностей, приоткрыть его внутренний мир. Избегание вопросов ведет к непрочным, поверхностным отношениям между людьми. Согласитесь, если человек ни о чем нас не спрашивает, значит, мы ему не интересны. А если так, то к чему нам самим проявлять интерес? Здесь кроется основная причина одной из самых распространенных проблем - одиночества. Вам кажется, что вы одиноки и вас никто не понимает? Интересуйтесь другими людьми!
Пренебрегать вопросами -значит также открывать путь догадкам и всевозможным предположениям, создавать представление о других на основе собственных домыслов, приписывая им те или иные достоинства или недостатки. Не выяснив настоящих намерений человека, мы строим для него схему действий, руководствуясь своим пониманием его мотивов, которое может быть очень далеким от действительности. Затем мы подгоняем свое поведение под эту схему, выдуманную с начала и до конца. И что в результате получается? Непонимание, ссоры, обиды...
Есть еще одна сторона проблемы. Нам необходим внутренний диалог с самим собой. Любое мышление начинается с вопроса. Задавая себе вопросы, человек может научиться контролю над своим поведением, понять свои истинные цели, замаскированные подсознанием чувства. И чем больше человек внутренне разговаривает с собой, тем увереннее и последовательнее становится его внешняя речь и поведение. Альберт Эйнштейн говорил своим ученикам: «Обращенные к себе вопросы -это движущая сила творчества!»
Да и большинство внутренних конфликтов, терзаний, сомнений, в основе которых лежит проблема выбора, решаются диалогом с самим собой при помощи искренних и честных вопросов.
Себе их можно задать, но вот другим... Мы часто боимся говорить с другими. Чтобы общение было взаимно интересным и продуктивным, необходимо знать еще несколько секретов.
Один из них - так называемые «открытые вопросы». Они построены так, чтобы отвечающий давал подробную информацию -высказывал свою мысль, излагал факты, свою позицию.
Если вопрос рассчитан только на ответы «да» и «нет», он называется «закрытым». Замечено, что полицейские, например, задают в основном «закрытые» вопросы, а следователи - «открытые».
В «закрытых» вопросах обычно присутствует некий элемент принуждения, в них не чувствуется интереса к собеседнику. Они не дают диалогу развития, вызывая в собеседнике скрытое раздражение и отказ от беседы.
Например, вот «закрытый» вопрос: «Ты уверен, что сделал все необходимое?» Открытый вопрос на эту тему: «Какие меры ты принял?» Или: «Что ты предпринял для этого?»
Еще пример. «Вам нравится ваша работа?» - «закрытый» вопрос. «Что вам больше всего нравится в вашей работе?» - «открытый» вопрос.
Задавая «открытые» вопросы, требующие развернутых ответов, мы строим доверительные отношения. Тем самым мы показываем людям, что готовы тратить свое время, чтобы разузнать о них больше, что они нам небезразличны, мы уважаем их и хотим знать их мнение.
Но прежде чем задать «открытый» вопрос вслух, задайте его про себя и подумайте: вам самим было бы интересно на него ответить? Вызывает ли он желание общаться? Если нет, попробуйте сформулировать его другими словами или подыщите другой, более интересный вопрос. Не бойтесь показаться тугодумом. «Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан», - говорят китайцы. Лучше сказать несколько слов, которые ваш собеседник оценит и запомнит, чем долго разглагольствовать без толку.
Однажды богатый и могущественный падишах увидел страшный сон и вызвал к себе двух мудрецов-предсказателей. Первый, выслушав рассказ падишаха, заявил: «Повелитель, я должен сообщить тебе неприятную новость: вскоре ты потеряешь всех своих соратников». Властелин разгневался и велел посадить толкователя в темницу. Второй мудрец сказал падишаху: «Я рад сообщить тебе хорошую весть: ты переживешь всех своих друзей и врагов». Обрадованный падишах щедро вознаградил мудреца за предсказание. Придворные были удивлены: «Ты сказал то же самое, что и твой предшественник. Почему он был наказан, а ты получил награду?» На что последовал ответ: «Мы одинаково истолковали сон. Но все зависит не от того, что сказать, а как сказать».
Блез Паскаль был совершенно прав, утверждая: «Иначе расставленные слова обретают другой смысл, иначе высказанные мысли производят совершенно иное впечатление».
Есть несколько правил, которые следует учитывать, чтобы сделать вопрос максимально эффективным.
Прежде всего нужно спросить себя: «Чего я хочу добиться этим разговором?» Дипломаты говорят так: «Кто знает цель разговора, тот им и управляет». Когда люди не задумываются об этом, они слишком много говорят, уклоняются от темы, вступают в ненужные споры и обсуждения и теряют не только свое время, но и авторитет.
Опытные специалисты в области общения утверждают, что ответ собеседника на 60-80% зависит от вопроса. Таким образом, при должном внимании к постановке и содержанию наших вопросов мы практически можем влиять на собеседника, вызывая нужную нам реакцию.
С определенной долей уверенности можно сказать, что если вы получили ответ, который вас не устраивает, значит, скорее всего, вы задали не тот вопрос.
Очень важна даже очередность слов в предложении. Люди, как правило, больше внимания уделяют первым словам, и чем больше слов следует дальше, тем меньше к ним внимания - человек просто озабочен тем, чтобы понять общий смысл. Отсюда подсказка: в начале вопроса следует ставить слова, несущие основной смысл.
Старайтесь формулировать вопросы положительно. Возьмем простую житейскую ситуацию: юноша хочет понравиться девушке и решает угостить ее мороженым. Что он может сказать ей? Возможны варианты.
Первый вариант: «Не хочешь мороженого?» Скорее всего, его ожидает ответ: «Спасибо, не хочу». Потому что он начал вопрос с отрицательной частицы.
Другой вариант вопроса: «Мороженого не хочешь?» Ответ будет тот же. Потому что формулировка «не хочешь» отбивает всякое желание есть мороженое.
Еще один вариант: «Мороженого хочешь?» Здесь шансов на положительный ответ гораздо больше. Но если девушка стеснительна или парень ей еще мало знаком и не успел понравиться, то может последовать и отрицательный ответ.
Самый правильный вопрос прозвучал бы так: «Какое мороженое тебе больше нравится -пломбир или эскимо?» Юноша не спрашивает, хочет ли девушка мороженое вообще, а сразу предлагает приятный выбор. В выигрыше остаются все - и парень, получивший возможность произвести на избранницу благоприятное впечатление, и девушка, почувствовавшая, что ее мнением интересуются.
Вопрос с выбором будет полезен и в общении с детьми. «Ты сейчас пойдешь спать или когда уберешь игрушки?» - спрашивает мама у сына. «Когда уберу игрушки...» - вынужден ответить малыш.
Еще вариант подобного вопроса: «Где вы хотели бы обсудить эту проблему - на моей или на вашей территории?»
Очень действенен прием, который в свое время любил применять Сократ. Суть его заключалась в том, чтобы заставить человека на несколько вопросов подряд отвечать «да». Если во время общения ваш собеседник много раз говорит вам «да» и соглашается с вами, то по инерции он будет склонен в дальнейшем принять ваше мнение или утверждение, даже если изначально был вашим противником.
Швейцарский писатель Иоганн Лафатер, живший во второй половине XVIII века, писал: «Хочешь быть мудрым - научись разумно спрашивать, внимательно слушать, спокойно отвечать и умолкать тогда, когда нечего больше сказать».
Александр Казакевич. Журнал "Будь здоров!", 12 -2012
Получение строго определенного знания требует разнообразия форм и методов построения вопроса и его структуры.
Пожалуй, впервые проблема построения вопроса стала насущной при разработке искусственного, формального языка, к примеру языка социологической анкеты. Богатство общественных явлений и потребность в получении различной информации, как говорится, на все случаи жизни, обусловили задачу выработки (чаще всего заимствования из живого языка) различных по форме, и по содержанию типов вопросов.
Вступая в общение с респондентом через систему вопросов и ответов, социолог должен быть твердо уверен в адекватном понимании опрашиваемым содержания вопроса и адекватном содержанию вопроса ответе. Необходимое социологу четкое знание о том, какую информацию несут в себе вопрос и ответ и, соответственно, какую объективную реальность они отражают, возможно только при наличии общих знаний о природе вопросно-ответных отношений, законах и закономерностях их развития и правилах построения вопроса.
Фактологические и мотивационные вопросы
Из всего многообразия вопросов можно выделить те, которые фиксируют уже свершившееся действие, указывают на наличие какого-то факта. Например, уволился с работы, купил цветной телевизор, отдыхал на море, имеет библиотеку и т.д. Это так называемые фактологические вопросы. Они, как правило, четко определены во времени: "Имели ли Вы постоянную работу в течение последнего года?"
Фактологические вопросы представляют собой один из основных типов анкетных вопросов и играют важную роль в социологическом исследовании. Прежде всего они интересны тем, что, зафиксировав уже свершившийся факт, поступок, действие, они уже не зависят в момент вопроса от мнения респондента, его состояния, оценки и пр. Это позволяет получить объективную картину тех или иных сторон деятельности людей. Так, при определении уровня жизни тех или иных социальных групп можно пойти по пути его определения самими респондентами. Мнение респондентов о самих себе тоже представляет интерес и при решении той или иной задачи бывает необходимым. Но можно построить систему показателей, фиксирующих только факт экономического благосостояния, скажем, наличие автомашины, квартиры, мебели, предметов домашнего обихода и проч., и на основе анализа этих данных вывести общую объективную оценку уровня жизни изучаемых групп. Выводы этих двух исследований могут сильно отличаться. Не знаю как в других странах, но в России любят прибедняться, всегда занижают уровень своего благосостояния. И только фактологические данные позволяют получить более или менее точную картину.
Фактологические вопросы, как правило, не представляют трудности для восприятия и сложности для ответа. Правда, некоторые из них могут требовать и хорошей памяти, и значительных умственных усилий, когда исследователь, например, спрашивает о далеком прошлом или просит произвести суммирование некоторых действий или их усреднение: "Сколько чашек кофе Вы выпиваете в день?", "Как в среднем Вы учитесь?", "Как обычно Вы проводите свое свободное время?" и т.д. Среднее в данном случае - не оценка деятельности, а некоторое среднее действие.
В связи с этим следует отметить некоторые особенности фактологических вопросов, касающихся далекого прошлого и будущего действия.
Фактологические вопросы, как уже отмечалось, фиксируют свершившееся, независимые от оценки респондента факты. Но тут есть опасность, если это касается далекого прошлого, что факт (наличия, действия) может восприниматься через качественную оценку ситуации. Например, мы спрашиваем, сколько квадратных метров жилплощади имел респондент 15 лет назад. Большинство из опрошенных помнит это в лучшем случае приблизительно. Метраж жилища в данных случаях нередко фиксируется через качественные определения: большая или маленькая комната, т.е. такая, какой она осталась в восприятии респондента. Соответственно меняется и представление о метраже комнаты. Исследуя однажды жилищные условия респондентов, которые они имели 15 лет назад, мы неожиданно выяснили, что в зависимости от увеличения или сохранения численности проживающих в квартире ее общий метраж в восприятии жильцов уменьшается или увеличивается. Это можно объяснить тем, что перенаселенная квартира воспринимается как маленькая, а малонаселенная - как большая.
И хотя в приведенном примере ответ респондентов выражался в некоторых количественных единицах, на самом деле здесь снималась информация об оценке респондентами своих жилищных условий. Как видим, при этом произошла подмена понятий, в результате чего полученная информация не отразила той реальности, которая исследовалась социологом.
Анализировать события прошлых лет труднее, потому что осознанно или нет респондент рассматривает их в контексте сегодняшнего дня, современной ситуации и соответственно трансформирует свой поступок, свою оценку, искренне веря, что так оно и было на самом деле. Не случайно прошлое часто кажется лучше настоящего.
Другую природу имеют фактологические вопросы, касающиеся будущего действия. Когда социолог спрашивает, как бы поступил респондент, если бы он встретился на улице с хулиганом, то он фактически снимает информацию не о факте поведения, а установку на действие. Если респондент отвечает, что обязательно дал бы отпор (на самом деле частенько бывает наоборот), то ответ его отражает не реальное поведение, а только его мнение по этому действию, что далеко не одно и то же.
Основным недостатком фактологических вопросов является то, что они не изучают действие в развитии, они лишь фиксируют факт, давая моментный срез. Однако для понимания причин того или иного явления этой информации часто оказывается недостаточно. Вот почему для изучения глубинных истоков того или иного явления, верной оценки тех или иных социально-экономических, духовных процессов социологи используют так называемые мотивационные вопросы.
Они имеют несколько форм и соответственно различное назначение: снимают интенсивность протекания процесса, выясняют мотивы поведения, дают оценку деятельности (через мнение респондентов), выясняют личностные установки, ценностные ориентации, показывают направленность протекания процесса и т.д.
Интенсивность процесса снимается вопросами такого вида: как часто, редко, больше, меньше? Скажем: "Как часто Вы смотрите телевизор?" (варианты ответа: очень часто, часто, редко, очень редко, не смотрю телевизор). Вопросы, изучающие интенсивность протекания процесса, используются социологами довольно охотно, но они трудны для анализа, поскольку их интерпретация не одинакова у разных людей.
"Что значит долго добираться до дома в условиях большого и малого города?". В обоих случаях респонденты могут ответить, что они тратят много времени, но для такого города, как Москва, это будет значить примерно полтора часа, а для такого, как, скажем, Владимир, - всего пятнадцать минут.
"Что значит часто смотреть телевизор?". Для человека с высшим образованием это в среднем один-два часа в день, для людей с начальным образованием это может быть и пять, и шесть часов. Поэтому анализируя ответы типа "часто", "редко", "больше", "меньше" и т.д., необходимо прежде всего четко знать, как респонденты понимают эти слова, поскольку их понимание может весьма отличаться от установки исследователя.
Мотивационные вопросы являются весьма привлекательными для социологов. Они часто используются при изучении общественного мнения, например, во время выборов.
Мотивационные вопросы дают представление об установках респондента, о том, как он понимает и воспринимает те или иные события, и т.д. Не вдаваясь в детальный анализ сущности мотивационного поведения и ценности его изучения для социологического исследования, отметим только, что они интересны прежде всего как некая идеальная модель поведения человека. Но идеальное представление и реальное поведение - далеко не одно и то же.
Идеальное представление, сформированное на основе прошлого опыта, в конкретном поведении опосредуется реальной ситуацией, условиями жизни. Спрашиваем у женщин, сколько детей они хотели бы иметь. Чаще всего они отвечают: два-три ребенка. На самом деле большинство имеют одного ребенка, во всяком случае в Москве.
В анкетах так же часто просят респондента оценить престижность той или иной работы, некоторые события, действия, определить свое отношение к тому или иному явлению и т.д. Характерные вопросы: "Скажите, пожалуйста, как Вы оцениваете работу Вашего депутата?", "Удовлетворены ли Вы своей работой?" и т.д.
Эти вопросы при общем подходе направлены на выяснение мнения респондента. Как известно, социологи в основном изучают общественное мнение. Не случайно большинство вопросов анкет начинаются со слов: "Как, по Вашему мнению...?", "Как Вы считаете...?", "Какие возможности, по Вашему мнению, имеются...?" и т.д. В практике использования мотивационных вопросов необходимо указать критерии оценки или уметь договориться о понятиях. Не определив, что респондент и исследователь имеют в виду, как понимают то или иное явление, социолог рискует неадекватно оценить ответы респондента.
Изучая уровень культурного развития каких-либо групп, можно в принципе ограничиться прямым вопросом: "Как Вы оцениваете свой уровень культурного развития?", предложив респондентам какую-либо шкалу. Что дает исследователю получаемая информация, посредством такого прямого вопроса, путем самооценивания? Только то, что респонденты сами себя оценили таким-то образом. Но насколько данная информация, соответствует некоторым общим критериям уровня культурного развития для данной группы? Единственно, что можно сказать, что данные по уровню культурного развития, полученные путем самооценки, являются отражением некоторых собственных критериев опрашиваемых.
Подобна информация мало чего стоит, если не выбраны точки отсчета, критерии оценки. Такие критерии устанавливаются и определяются уже другими вопросами. Исследователь задает этот критерий, формулируя серию вопросов, например, о наличии предметов культурного потребления в семье, о посещении культурных заведений и пр. Ранжируя по некоторой значимости ответы респондентов, социолог определяет уровень культурного развития изучаемых групп людей. Исследователь может соотнести свой критерий, уровень культурного развития с уровнем развития как его определили сами респонденты и тем самым выявить отклонения, насколько он завышен или занижен, насколько объективна их самооценка и т.д., что позволит определить структуру и направление культурного потребления различных групп опрашиваемых.
Чтобы исследователь и респондент говорили на одном языке, понимали друг друга, в анкете необходимо формулировать контрольные вопросы. Скажем, после вопроса "Скажите, пожалуйста, большая ли у Вас дома библиотека?" (ответ: "Большая") задается следующий вопрос: "А Вы не назовете примерное количество книг в Вашей библиотеке?" (ответ: "Примерно 100 книг"). Контрольным вопросом мы определяем, что понимает респондент под "большой библиотекой". Анализируя его представление "большая библиотека" и соотнося его с общепринятым пониманием или с пониманием исследователя, можно определить некоторые качества респондента, например, не желает ли он представить себя в более выгодном свете.
Таким образом, для того чтобы определить правильность понимания респондентом того или иного явления необходимо его соотнести с другим пониманием. Этим другим пониманием может быть точка зрения самого исследователя. Соотнося ответы респондентов со своим представлением, социолог может сделать заключение насколько респондент правильно понимает изучаемое явление. Но строго говоря ни исследователь, ни респондент не могут претендовать на то, что их понимание истинно, т.е. насколько понимание изучаемого явления исследователем и респондентом совпадает с таким пониманием, которое отражает объективную реальность. Социолог, конечно, может принять свою точку зрения как истинную и полностью удовлетворить исследовательские задачи, но это еще не доказывает того, что его понимание соответствует объективной реальности. Для этого необходимо ввести третий критерий. Например, взять за основу такое понимание явления объекта, которое принято в научной литературе и которое получило хорошую проверку в многочисленных социологических исследованиях. В качестве критерия можно взять понимание явлений объекта некоторой экспертной группой. Последнее характерно для случаев, когда надо определить мало разработанное понятие. Таким образом создается как бы координационная сетка, где ответы респондентов находят свое место и имеют четкие координаты.
Общественное мнение - это особый мир со своими внутренними законами и диалектикой развития. Как общественное мнение формируется? Как оно воздействует на общественное сознание и поведение? Какие объективные процессы отражает? В конечном счете все определяют люди, наделенные сознанием, волей, обладающие ценностными ориентациями, заинтересованные в решении тех или иных проблем, имеющие реальное представление о том, как достичь поставленных целей. В свою очередь объективная действительность, не зависящая от сознания отдельного человека, оказывает воздействие на формирование общественного мнения и общественного сознания. Связь этих явлений очень сложна и еще не полностью изучена. Однако можно с уверенностью сказать, что только всестороннее, пристальное изучение мотивов представления и реального поведения в их соотношении друг к другу позволяет выяснить роль того и другого в изучаемой проблеме, выявить причины конкретного явления.
Нередко из-за понимания сущностной разности двух форм общественного бытия, а именно идеального представления и реального поведения, они смешиваются, и тогда мотивы выступают как причины поведения. Ответы респондентов по мотивам поведения нередко принимаются социологами за причины, в результате выдаются необоснованные рекомендации. Идеальное и реальное поведение людей, их установки и действия могут не совпадать полностью или частично и быть даже противоположными друг другу.
Разумеется, из сказанного не следует, что изучение мотивов поведения не позволяет обнаружить реальные причины. Мотивы поведения содержат большую или меньшую долю информации, которая отражает в той или иной степени реальные процессы, через изучение которых можно найти подход к выявлению причин поведения.
Часто ли мы задумываемся над тем, какую роль играют вопросы в нашей жизни? Умеем ли мы формулировать вопросы так, чтобы быть понятными? Именно вопросы являются действенным инструментом для развития навыков критического мышления.
Чем большими знаниями и навыками будет располагать персонал, чем шире и глубже будет диапазон этих навыков - тем большими возможностями для действий будут располагать сотрудники, тем более качественными будут улучшения и обслуживание клиентов.
Роджер Ханнам. Кайзен для Европы
Часто ли мы задумываемся над тем, какую роль играют вопросы в нашей жизни? Что означает правильно заданный вопрос? Умеем ли мы формулировать вопросы так, чтобы быть понятными? Правда ли это, что каков вопрос, таков и ответ?
Эти и другие вопросы мы неоднократно слышим вокруг и пытаемся на них найти ответы. Мы часто боимся задавать вопросы, потому что не хотим выглядеть дилетантами среди коллег или друзей. Но мы не задумываемся о том, что именно умение задавать вопросы может помочь нам во многом прояснить ситуацию и избежать двусмысленности. Иногда мы избегаем вопросов потому, что не хотим получить на них нежелательный для себя ответ. Но это только наши предположения и страхи. Задав вопрос, мы озвучиваем проблему, получаем возможность ее обговаривать и уточнять нюансы и детали. Умение задавать вопросы – это искусство, которому можно научиться.
Именно вопросы являются действенным инструментом для развития навыков критического мышления. Навыки критического мышления важны для каждого человека, который хочет чего-либо достичь в жизни. Для организаций, которые стремятся быть конкурентоспособными на рынке, развитие у сотрудников навыков критического мышления просто жизненно необходимо.
Поль Р. в книге «Критическое мышление: Что необходимо каждому для выживания в быстро меняющемся мире» рассматривает критическое мышление как способность прийти к здравым выводам, основанным на наблюдении и анализе информации. Он обращает внимание на то, что, мыслящих критически отличает умение наблюдать те выводы, к которым они приходят. Они смотрят вглубь фактов, чтобы понять, что эти факты подразумевают. Они знают, что подразумевают те понятия, которыми они пользуются. Также, мыслящие критически отличают те случаи, где они могут только предполагать, от случаев, где они могут смело делать выводы. Мыслящие критически признают свою склонность делать выводы, основанные на их собственных эгоцентрических или общемировых социоцентрических представлениях; поэтому, они особенно осторожны в тех оценках, при вынесении которых были задействованы их интересы или желания. Автор обращает внимание на то, что каждая интерпретация основана на полученном выводе; и мы интерпретируем все ситуации, в которые попадаем.
Мыслящие критически ничего из себя не представляют, если они не способны задавать вопросы. Их способность подвергать сомнению и копать глубоко, доходить до сути вещей, усматривать содержание за формой и внешним проявлением, располагается в самом сердце критической мысли. И, как сомневающиеся, они обладают большим арсеналом вопросов и, соответственно, доступных способов эти вопросы задавать. Они используют технику постановки вопросов не для того, чтобы сделать из людей посмешище, а чтобы узнать, что они думают, помочь им развить свои идеи, или в качестве прелюдии к оцениванию этих идей. Не соглашаясь с какой-либо новой идеей, они стараются понять ее, оценить ее с позиции своего опыта, определить, что она подразумевает, ее возможные следствия и ее ценность. Они могут раскрыть внутреннюю структуру своей собственной позиции и позиций других, что может быть плодотворным.
Хорошие вопросы начинаются с вопросительного слова, а не с глагола. "Кто", "что", "когда", "где", "почему", "как" - это всем известные вопросительные слова, которые мы учили в школе. На переговорах они помогают задавать безопасные, эффективные вопросы. Они помогают развивать переговоры без всяких ловушек закрытых вопросов. Джим Кэмп в книге,Сначала скажите "нет": секреты профессиональных переговорщиков» обращает внимание на то, что при работе с вопросами, нужно быть внимательным и осторожным с каждым словом, которое мы произносим, - но закрытые вопросы, по его мнению, почти всегда неудачны. Вопросы с вопросительным словом в начале, или, другими словами, открытые вопросы, - ключевой инструмент исследования. Они выявляют подробности, гарантируют вхождение в предмет обсуждения. Именно четко сформулированные вопросы позволяют находить решения в самых сложных ситуациях. Известно, что Сократ, используя метод вопросов, поднимал самые актуальные проблемы и заставлял многих граждан задуматься над смыслом бытия.
Вот примеры некоторых «сократовских вопросов»:
ВОПРОСЫ ПРОЯСНЕНИЯ (УТОЧНЕНИЯ)
Что ты подразумеваешь под ________?
Мог бы ты привести мне пример?
Каков твой главный пункт (главная важная мысль, позиция)?
Могло бы это быть примером: ________?
Как ______ относится к ________?
Мог бы ты объяснить это подробнее?
ВОПРОСЫ ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ДОПУЩЕНИЙ
В чём состоят твои допущения?
В чём состоят допущения Карен?
Какие допущения (предположения) мы могли бы предложить вместо этого?
ВОПРОСЫ ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ОБОСНОВАНИЙ И ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
Что могло бы быть примером?
Действительно ли эти обоснования адекватны (пригодны, достаточны)?
Почему ты думаешь, что это истина?
Что привело тебя к этому верованию?
У тебя есть какое-нибудь доказательство для этого?
ВОПРОСЫ О ТОЧКАХ ЗРЕНИЯ ИЛИ РАКУРСАХ
Представляется, что ты рассматриваешь данную проблему под определённым ракурсом.
Почему ты выбрал именно этот, а не иной ракурс?
Как ответили бы другие группы/типы людей? Почему? Что могло бы повлиять на них?
Как бы ты ответил, если бы тебе возразили?
ВОПРОСЫ ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ВЫВОДОВ И СЛЕДСТВИЙ
Что ты подразумеваешь под этим?
Когда ты говоришь ________, ты подразумеваешь ________?
Но если бы это случилось, что еще произошло бы в итоге? Почему?
К какому результату это привело бы?
Таким образом, психология ведения бизнеса требует умения правильной постановки вопросов и владения алгоритмом ответов, что дает значительные конкурентные преимущества на рынке и позволяет заключать выгодные сделки и помогает противостоять манипуляциям и давлению.
Следующая история иллюстрирует подход Эйнштейна к открытым вопросам.
Однажды Эйнштейну позвонил журналист из научного журнала и попросил об интервью для специальной статьи: "Великие вопросы, которые задают великие ученые". Ученый согласился, и журналист приехал к нему домой на самом закате дня. Он застал ученого, сидящим на веранде в кресле-качалке, курящим старую трубку и смотрящим на закат.
"Я хочу задать вам только один вопрос, доктор Эйнштейн, - сказал журналист, умный и нервный молодой человек с блокнотом в руках. - Это ключевой вопрос, который мы задаем всем ученым, которых можем найти. Вопрос такой: Какой самый главный вопрос может задать ученый?".
Эйнштейн сидел в своем кресле, и в его глазах появился огонек. Он потянулся и задумался. Думал целых десять минут.
"Это прекрасный вопрос, молодой человек, и он заслуживает серьезного ответа", - сказал он. При этом начал медленно качаться в своем кресле и дымить своей трубкой. Он долго молчал, погрузившись глубоко в размышления, пока журналист терпеливо ожидал какой-то важной математической формулы или квантовой гипотезы. Но вместо этого он получил вопрос, который впоследствии заставил весь мир глубоко задуматься.
"Молодой человек, - сказал Эйнштейн очень серьезно. - Самый важный вопрос, который может задать человек, - это вопрос о том, является ли вселенная дружественной сферой?". "Что вы имеете в виду? – спросил журналист. - Как это может быть самым главным вопросом?"
Эйнштейн ответил многозначительно: "Потому что ответ на этот вопрос определяет то, что мы будем делать со своей жизнью. Если вселенная является дружественной сферой, то мы проведем свою жизнь, строя мосты. В противном случае люди будут тратить все свое время на то, чтобы строить стены. Решать нам".
На этом примере мы можем видеть силу открытых вопросов. Данный подход демонстрирует, как сильный вопрос может выводить людей за пределы старых привычек мышления к соединению разума и сердца, к связи со своими ценностями и видением.
Существуют стратегии построения вопросов через открытое слушание и открытые вопросы, чтобы мы могли найти такие вопросы, которые будут реально поддерживать результаты клиента. Умение задавать важные вопросы - это и искусство, и наука, и мастерство. Уметь задавать правильные вопросы - необходимое условие успеха. Творческий подход в бизнесе и развитие навыков критического мышления всегда будут ориентировать компании на поиск нестандартных решений.
Когда разговор идет в неправильном русле, когда люди игнорируют наши полезные советы, когда нас расстраивают услышанные от кого-то рекомендации, когда наши подчиненные не в силах сказать нам о тех вещах, которые могли бы улучшить положение или помочь обойти подводные камни, когда дискуссии превращаются в споры и приводят к патовой ситуации и оскорбленным чувствам — мы задумываемся: что же было сделано неправильно и что нам следовало предпринять, чтобы избежать такого?
Живым примером тому является случай, о котором я узнал от одного из своих студентов-управленцев, проходившего обучение по MIT Sloan Program для подготовки к важному для него экзамену по финансовому менеджменту. Он ясно дал понять своей шестилетней дочери, что она не должна мешать ему. И когда он был полностью поглощен работой, стук в дверь известил его о приходе девочки. Он резко ответил: «Мне кажется, я просил тебя оставить меня в покое». Малышка разразилась слезами и убежала. На следующее утро жена стала укорять его за то, что он огорчил дочь. Мужчина принялся решительно защищаться, пока жена не прервала его и не сказала: «Я послала ее вниз пожелать тебе спокойной ночи и спросить, не хочешь ли ты чашку кофе. Я хотела поддержать тебя во время занятий. Почему ты закричал на нее, вместо того чтобы спросить, зачем она пришла?»
Как сделать, чтобы было лучше? Ответ прост, но вот воплотить его в жизнь — задачка посложнее. Мы должны придерживаться трех правил: во-первых, меньше говорить самим; во-вторых, чаще обращаться к другим людям с вопросами в учтивой форме, овладев сперва искусством задавать вопросы; и, в-третьих, научиться слушать и выражать признательность. Говорению и слушанию уделено огромное внимание в сотнях книг о процессе коммуникации. Странно то, что авторы этих книг игнорируют умение обращаться с вопросами к другим людям.
То, о чем мы спрашиваем, и особая манера, в которой мы это делаем, и есть то, что я называю искусством задавать вопросы. В конечном счете оно может стать основой для создания , располагающих к более продуктивному общению, и поспособствовать взаимодействию в ходе выполнения необходимой работы.
Некоторые задачи могут быть решены в одиночку человеком, делающим свою работу. В таком случае выстраивание отношений и налаживание общения не имеет особого значения. В командных видах спорта, таких как баскетбол, футбол и хоккей, согласованная коллективная работа желательна , но не принципиальна. Но когда все стороны должны сделать какое-то общее дело — и когда имеет место абсолютная и одновременная взаимозависимость, как на качелях или в эстафетной гонке, — тогда хорошие взаимоотношения и открытое общение становятся необходимым условием .
Как умение спрашивать способствует созданию взаимоотношений
Мы все живем в среде, где преобладает традиция говорить и существуют проблемы с умением расспрашивать других, особенно в простой и уважительной форме. Что плохого в говорении? Если коротко — дело здесь в социальном аспекте. Высказывания в одностороннем порядке принижают другого человека и вынуждают его молчать. Предполагается, что тот, другой, не знает, о чем я говорю и что ему следует знать. Часто, когда мне сообщают нечто, о чем я не спрашивал, а я на самом деле это знаю, меня удивляет, почему собеседник так самоуверенно считает меня невеждой. Когда мне говорят о вещах, которые мне известны или о которых я уже задумывался, я как минимум раздражаюсь или же меня оскорбляет такое поведение. И даже если я потом услышу: «Но я только пытался помочь, вдруг вы не думали об этом», — вряд ли я буду утешен таким оправданием.
С другой стороны, обращение с вопросом к какому-либо человеку на какое-то время придает ему внутреннюю силу в разговоре и ставит меня в подчиненное положение. Предполагается, что тот, другой, знает о чем-то, что мне необходимо или хотелось бы знать. Этим я вовлекаю его в ситуацию, и теперь уже он задает тон. Он получает возможность помочь мне или отказать, и, таким образом, открывается путь к установлению взаимоотношений. Если мне нет дела до обмена информацией и построения коммуникации с этим человеком, тогда вполне достаточно процесса одностороннего говорения. Если же целью разговора в какой-то мере является улучшение общения и установление взаимоотношений, тогда не стоит рисковать и вещать в одиночку, не обращаясь с вопросами к другой стороне.
Разговор, который ведет к установлению коммуникации, должен быть социально беспристрастным и обдуманным. Если я хочу наладить отношения, я должен что-то делать для этого. Искусство задавать вопросы позволяет мне открыто проявить свое внимание . Тот факт, что я спрашиваю другого человека, означает для него: «Я готов слушать вас, и я нахожусь в некоторой зависимости от вас». Мои усилия окупятся, если сказанное этим человеком будет чем-то, чего я не знал прежде и что мне требовалось узнать. Тогда я испытаю признательность за то, что получил нечто новое, и взаимоотношения могут начать развиваться благодаря чередованию циклов сообщения какой-то новой информации в ответ на обращение с вопросами .
С моей стороны доверие возникает, потому что я позволил себе оказаться в зависимом положении, а другой человек не воспользовался своим преимуществом и не проигнорировал меня. Доверие со стороны собеседника возникает, потому что я проявил интерес и уделил внимание тому, что мне было сказано. Разговор, способствующий установлению доверительных отношений, таким образом, является интерактивным процессом, в который каждая сторона вносит свой вклад и взамен получает нечто ценное для себя.
Все это происходит в рамках определенной культуры, соответствующих норм поведения и вежливости. Участвующие стороны обмениваются информацией и поочередно проявляют внимание друг к другу — и эти чередующиеся циклы задаются каждой из сторон в соответствии с пониманием в рамках своей культуры того, что следует спрашивать и говорить в данной ситуации.
Почему же этого не происходит всегда? Разве не все мы способны задавать вопросы? Конечно, мы считаем, что умеем спрашивать, но мы не замечаем, как часто наши обращения превращаются в некую разновидность односторонней речи — я имею в виду риторические вопросы либо такие, которые задают, чтобы убедиться в правильности своих мыслей. Мы предпочитаем говорить, а не спрашивать, потому что живем в прагматической среде с множеством проблем, требующих решения, где ценится знание определенных вещей и информирование других о том, что нам известно. Мы также живем в структурированном обществе, где выстраивание взаимоотношений не настолько важно, как выполнение задач, и где принято считать, что подчиненный должен больше спрашивать, а босс — говорить. Необходимость задать вопрос рассматривается как признак слабости или невежества, потому, насколько возможно, мы стараемся этого избегать.
Все более очевидным становится факт, что многие задачи решаются успешнее и с меньшими рисками, если члены команды и особенно лидеры приобретают умение строить взаимоотношения посредством овладения искусством задавать вопросы. Учтивое обращение с вопросом к человеку свидетельствует о проявлении к нему интереса, сигнализирует о готовности выслушать его — этим на какое-то время вы повышаете его значимость. Такая разновидность коммуникации предполагает временное состояние зависимости от другого человека и, следовательно, своего рода временную подчиненность положения, которую следует отличать от двух других ее форм.
Три типа подчиненности положения
Чувствовать себя перед кем-нибудь приниженным в самом общем смысле означает признавать за человеком более высокий статус, чем тот, на который он сам претендует. Чувствовать себя приниженным — это публично лишиться заявленного статуса, скомпрометировать себя. Во всех обществах считается недопустимым принижать другого человека, но вот что понимать под принижением, толкуется по-разному в различных культурах из-за специфики действий, коими этот статус приобретается. Следовательно, чтобы понять суть искусства задавать вопросы, необходимо различать три типа приниженности положения относительно трех типов высокого статуса.
- Изначальная приниженность положения . В традиционных культурах, где статус приобретается по праву рождения или по социальной принадлежности, приниженность положения является не выбором, а данностью. Можно принимать ее, можно игнорировать, но нельзя по своей воле изменить. В большинстве культур к «высшему классу» проявляется надлежащее уважение, основанное на статусе, получаемом такими людьми при рождении. В западных демократических обществах, например в США, существуют противоречивые мнения о том, насколько заискивающим следует быть перед теми, кто получил статус по праву рождения, а не по заслугам. Однако все культуры предполагают, что к старшему по возрасту человеку подобает проявлять хотя бы некоторый минимум уважения и вежливости. Кроме того, мы все понимаем, что люди обязаны относиться друг к другу с уважением и должны вести себя с определенной долей вежливости.
- Приниженность положения по выбору . В обществах, где статус приобретается на основании достижений, достоинств или таланта, мы обычно ощущаем некоторую смущенность и собственную незначительность в присутствии людей, которые явно достигли большего в жизни, чем мы, и мы либо восхищаемся ими, либо завидуем. Это приниженность положения по выбору, потому что мы можем решать, как держать себя в присутствии людей, своим высоким статусом вызывающих у нас робость и неловкость. Однако мы способны избежать подобных чувств, выбрав себе круг общения и собеседников, с которыми могли бы себя сравнивать, а также эталонную группу людей, к числу которых мы хотим принадлежать или на которых стремимся быть похожими. Находясь в присутствии кого-нибудь, чьи достоинства мы уважаем, в большинстве случаев мы знаем, каких правил поведения и проявлений уважения от нас ожидают, но существуют нюансы, связанные с конкретной профессиональной средой. Чтобы узнать, как лучше выразить уважение физику — лауреату Нобелевской премии или олимпийскому чемпиону, может потребоваться совет хорошо осведомленного инсайдера.
- Временная приниженность положения . Это третий вид подчиненности, ключевой для понимания искусства задавать вопросы. Временная приниженность положения — то, что я испытываю, когда нахожусь от вас в зависимости по причине того, что вы знаете что-то или можете сделать что-то, что необходимо мне для завершения некой задачи или достижения выбранной мною цели. В вашей власти помочь или помешать мне. Мне приходится вести себя заискивающе, потому что я нахожусь во временной зависимости от вас. Однако в этом случае у меня есть выбор. Я могу либо отказаться от таких задач, которые ставят меня в подчиненное положение по отношению к другим людям, либо не допустить зависимости, но и не получить необходимого и, таким образом, не суметь решить задачу или же неумышленно саботировать ее выполнение. К сожалению, люди чаще предпочитают отказаться от чего-то, лишь бы не попасть в зависимое положение от кого-то другого.
Последний тип приниженности положения легко понять и прочувствовать, когда ты сам являешься подчиненным, студентом, пациентом, клиентом, потому что ситуация, в которой ты находишься, определяет твой относительный статус. Это менее заметно в группе, состоящей из людей, которые занимают равное положение в иерархии, и часто остается незамеченным со стороны босса, считающего, что предопределенная самим его положением формальная власть гарантирует исполнительность со стороны сотрудников. Начальник может не сознавать своего влияния на зависимость подчиненного по причине неправильного представления либо о характере задачи, либо об уровне ответственности последнего за выполнение конкретной работы. Зачастую начальник считает, что все перечисленное в должностной инструкции сотрудника должно быть исполнено. При этом он не замечает множества способов, которыми подчиненные скрывают информацию или уклоняются от выполнения того, чему их обучали. А вот если бы я руководил чем-то вроде эстафетной гонки, где эффективность каждого участника имеет значение для достижения результата, я бы де-факто находился в зависимом положении от подчиненного, не важно, осознанно или неосознанно. Успешно передать эстафетную палочку можно только тогда, когда все участники, и начальники и подчиненные, сознают, что зависят друг от друга. Именно в такой ситуации, когда искусство обращаться с вопросами приобретает особую значимость, подчиненность положения оказывается не связанной с социальным статусом или прежними достижениями, а носящей временный характер.
Когда завершение вами какой-либо задачи зависит от другого человека, вы понимаете, что крайне необходимо установить с ним взаимоотношения — это позволит начать общение, необходимое для выполнения данной работы. Рассмотрим два возможных варианта. Допустим, вы участвуете в эстафетной гонке. Если вы попросите другого участника протянуть левую руку, чтобы вы, правша, могли легко передать ему эстафетную палочку, ваши действия не обязательно будут успешны. Однако ничто не мешает вам перед началом забега воспользоваться своим умением задавать вопросы и спросить у товарища по команде о том, какой рукой ему удобнее пользоваться. Возможно, при этом выяснится, что та его рука, на которую вы рассчитываете, повреждена, и вам самому будет удобнее передать ему эстафетную палочку другой рукой.
Разве не следовало бы рядовому спортсмену сказать об этом перед началом гонки? Разумеется, если только в данной культуре не существует табу на то, чтобы тот, кто ниже рангом, мог прямо сказать об этом тому, кто выше его по положению. Если такой эстафетной палочкой является инструмент, который медсестра передает хирургу, разве недостаточно того, чтобы он сказал ей, что она должна сделать, и ожидал надлежащего ответа? Разумеется, но что если медсестру в этот момент отвлек звуковой сигнал контрольной аппаратуры, или она просто не смогла дать нужный ответ по причине языковых проблем, или она посчитала, что нужен не этот инструмент, а другой? Разве он не должен сказать прямо или признаться, что не понял? Или в такой ситуации он должен сам догадаться, что делать, и, может быть, совершить ошибку, которая дорого обойдется? Если в операционном зале принято считать врачей богами и никто не может прямо задать вопрос или возразить им, то медсестра ничего не скажет им открыто, даже если существует вероятность причинения вреда здоровью пациента. С моей точки зрения, в обоих примерах и босс, и врач де-факто зависимы от своих подчиненных и, следовательно, должны осознать временную зависимость своего положения. Если они не смогли этого сделать и не сумели задать нужные вопросы для установления взаимоотношений перед началом эстафетной гонки и перед проведением операции, то это приведет к плохим результатам, причинению вреда и разочарованию.
Когда подобные ситуации случаются в рамках определенной культурной среды, где отчетливо прописаны правила поведения и проявления уважения, есть шанс, что стороны поймут друг друга. Но когда члены одной команды, находящиеся во взаимной зависимости в процессе выполнения общей задачи, принадлежат к разным культурам, их речь и нормы поведения, касающиеся установления доверия и общения с начальством, могут оказаться различными. Для иллюстрации давайте рассмотрим гипотетический пример с представителями разных культур, сотрудничающими в области медицины, при этом имея в виду, что те же самые культурные особенности будут иметь место и с рабочей группой в сфере бизнеса, и с учебной комиссией в школе, и т. д.
Три типа подчиненности положения: пример с операционной бригадой
Рассмотрим три приведенных выше случая на примере операционного зала гипотетической больницы в Великобритании, где проводится сложная операция. Хирург доктор Родерик Браун — сын лорда Брауна, уважаемого человека, старшего хирурга, лечащего королевскую семью; анестезиолог доктор Йоши Танака недавно приехал из Японии на последипломную подготовку со специализацией; медсестра Эми Грант — американка, временно перебравшаяся в Великобританию, поскольку ее муж получил здесь работу; фельдшер хирургического отделения Джек Свифт — человек простого происхождения родом из Лондона, однако довольно перспективный, так как смог устроиться в эту больницу.
Все члены команды, вероятно, будут ощущать изначальную приниженность своего положения по отношению к доктору Брауну, за исключением, пожалуй, лишь Эми, которая не придает особого значения британской классовой структуре. Эми и доктор Танака, вероятно, станут испытывать приниженность по выбору по отношению к доктору Брауну, видя, какой он талантливый хирург. Джек будет чувствовать такую же приниженность по выбору по отношению ко всем присутствующим в операционном зале. А вот чего они все не сознают в достаточной мере, так это того, что они зависимы один от другого и, следовательно, периодически должны испытывать по отношению друг к другу временную приниженность положения .
Доктор Браун, старший хирург, вероятно, до некоторой степени понимает, но не обязательно признаёт открыто свою зависимость от остальных троих. Такое может проявиться в ситуации, когда ему потребуется информация или помощь от персонала с более низким, чем у него, статусом. В контексте той задачи, которую следует решить, возможны случаи, когда сотрудник, занимающий более высокую ступеньку в служебной иерархии, временно оказывается в подчиненном положении в силу возникшей зависимости и, следовательно, должен допускать временную приниженность , чтобы как можно лучше выполнить свою работу и не причинить вреда пациенту.
Люди, имеющие более высокий статус, часто не признают или превратно истолковывают такого рода зависимость, объясняя происходящее тем, что «они ведь в конце концов работают с профессионалами» — а это предполагает компетентность всех, их приверженность общей цели излечения пациента, сознание своей роли и соответствующего места в операционной. Это означает, что они не ощущают никакой приниженности своего положения, когда им отдают команды или требуют от них содействия. В их понятии «профессионализм» обычно подразумевает то, что они не могут принизить лицо с более высоким статусом, делая ему критическое замечание или предлагая помочь, когда их не просят. В такой ситуации ложится на лицо с более высоким положением, именно этот человек должен обратиться за помощью и создать атмосферу, позволяющую другим людям предложить ему свою помощь .
Ситуационные трудности и непредвиденные обстоятельства. Если все идет гладко, проблем со статусом может не возникнуть вовсе и общение будет открытым. А что если события станут развиваться не по плану или произойдет что-нибудь непредвиденное? Предположим, доктор Танака допустил серьезную ошибку, делая анестезию, и медсестра Эми заметила это — что ей следует делать? Должна ли она прямо и открыто сказать об увиденном? И каковы окажутся последствия такого поступка? Будучи американкой, она может высказаться не подумав и унизить доктора Танаку самим фактом, что его поправила нижестоящая по должности медсестра, да еще и женщина и американка!
Если доктор Браун вмешается в разговор, чтобы исправить ситуацию, для них обоих это может оказаться неприятным, но они смирятся, потому что старший коллега имеет все основания делать замечания младшим. И доктор Танака, может быть, даже почувствует признательность за это. Допустим, Джек тоже заметил потенциальную ошибку, но счел, что он не имеет права говорить о ней. Если Эми или фельдшер допустят промах, то им могут выговорить за это и даже удалить из бригады, заменив более компетентными работниками, если старший врач посчитает нужным поступить так.
А что если сам доктор Браун чуть было не допустил ошибку? Скажет ли ему кто-нибудь об этом? В культуре, к которой принадлежит доктор Танака, не принято делать замечания старшим. Из-за этого он смолчит об ошибке хирурга, чтобы спасти его имидж профессионала. У Эми два варианта поведения: она может вызвать конфликт, громко заявив об увиденном, или не сказать вообще ничего, в зависимости от того, насколько безопасно в психологическом плане она чувствует себя в данной ситуации. Скорее это будет зависеть от того, как проходило предыдущее общение и строились взаимоотношения с доктором Брауном и другими хирургами-мужчинами в ее прежней карьере. Она может не знать, насколько унизительным будет для доктора Брауна услышать от медсестры комментарий, замечание или вопрос. В большинстве культур принято избегать создания неловких ситуаций, поэтому женщине нелегко будет решиться сказать об ошибке вслух, пока между нею и доктором Брауном не установятся взаимоотношения, позволяющие сделать это без негативных последствий.
Джек, разумеется, ничего не скажет вслух, но, возможно, позднее станет рассказывать ужасные истории о докторе Брауне своим коллегам, если операция пройдет неудачно и пациент пострадает или даже умрет. И если этот случай в дальнейшем будет расследоваться официально, то Джека и доктора Танаку могут вызвать в качестве свидетелей и спросить, что они видели. Тогда им придется либо солгать, либо признаться, что они заметили ошибку, — в последнем случае их, вполне вероятно, осудят за преступное бездействие.
Все это может произойти в том случае, если доктор Браун (лидер) ничего не будет делать, чтобы изменить правила в своей команде, касающиеся случаев, когда необходимо открыто высказаться, невзирая на обусловленные статусом ограничения. Чего нет в данном сценарии — и чего часто недостает при решении всех видов сложных взаимообусловленных задач, — так это социального механизма, который стирал бы коммуникативные барьеры в случае возникновения приниженности положения по причине культурных различий. Чтобы создать такой социальный механизм — взаимоотношения, способствующие важному, ориентированному на задачу открытому общению, не подверженному зависимости от статуса, — руководителям необходимо овладеть искусством задавать вопросы. Самое трудное для людей, занимающих высокое положение, заключается в том, чтобы научиться осознавать свою временную подчиненность, понимая, что во многих ситуациях они фактически становятся зависимыми от других членов команды, занимающих более низкое служебное положение .
Такой тип подчиненности трудно признать, потому что в культурах, ориентированных на успех, где знания и их проявление высоко ценятся, приниженное положение означает потерю статуса. Это именно тот тип зависимости, с которым предстоит все чаще сталкиваться руководителям, менеджерам и разного рода профессионалам, вовлеченным в решение задач, где основное условие — общая взаимозависимость. Порой этим людям, возможно, придется обращаться к команде с вопросом: «Все ли правильно я делаю? Скажите мне, если я где-то ошибусь». Такому еще труднее научиться, если кто-то из членов команды оказывается представителем другой традиционной культуры, где считается недопустимым переступать через статус и где человек предпочтет провалить дело, но не потерять лицо.
Что может заставить Эми и доктора Танаку прибегнуть к тому, чтобы открыто сказать доктору Брауну о совершаемой им ошибке? Попытки определить общие цели требуют необходимых процедур, контрольных таблиц и стандартизации обучения, но этого оказывается недостаточно, потому что в новой неоднозначной ситуации члены команды вновь прибегнут к своим культурным нормам и поведут себя непредсказуемым образом. Руководитель группы, в которую входят представители разных культур — если только он действительно стремится обеспечить открытое общение, ориентированное на результат, — должен использовать искусство задавать вопросы. Это даст возможность установить взаимоотношения с другими членами команды и позволит им почувствовать себя в безопасности, благодаря чему они сумеют преодолеть потенциальные конфликтные ситуации при выполнении ими обязанностей и проявить чувство уважения в соответствии со своим культурным и профессиональным уровнем.
Что представляет собой искусство задавать вопросы
Определив, что означает подчиненное положение применительно к искусству задавать вопросы, мы теперь должны выяснить, в чем суть самой концепции. Это сложное явление. Способность спрашивать — одновременно и наука, и искусство. Профессиональные интервьюеры, проводящие опросы общественного мнения, десятки лет занимались изучением правильных формулировок, позволяющих получить необходимую информацию. Квалифицированные врачи-терапевты, адвокаты и консультанты доводят умение спрашивать до совершенства. Между тем большинство из нас даже не задумывались, как следует обращаться с вопросами в условиях повседневной жизни, в обычных разговорах и, что самое важное, при решении серьезных задач. Если же, спрашивая, мы переступим через культурные и социальные различия, то ситуация станет еще более сложной.
О чем мы спрашиваем, как, где и когда — все это важно. Но суть искусства задавать вопросы шире, чем открытое проявление интереса. Тот тип задавания вопросов, о котором я говорю, вызывается нашей заинтересованностью и пытливостью ума. Он предполагает установление взаимоотношений, которые приведут к более открытому общению. При этом предполагается, что один человек окажется в более зависимом положении и тем самым вызовет позитивную реакцию и желание помочь со стороны второго человека. Такие отношения находят отражение в различных типах поведения, кроме случаев, когда мы задаем какие-то специфические вопросы. Иногда мы проявляем любопытство или показываем степень своей заинтересованности посредством языка жестов или даже молчанием, что побуждает другого человека начать говорить, даже если мы не произнесли ни слова.
Ощущение временной подчиненности в большинстве случаев бывает вызвано нашим любопытством или проявлением заинтересованности. Если мне необходимо что-то узнать у вас, или я хочу услышать от вас о ваших переживаниях или соображениях, потому что мне это небезразлично, или мне нужна от вас информация для завершения своей работы, это вынуждает меня стать временно зависимым от вас и уязвимым. Именно моя зависимость создает ощущение психологической защищенности у нас обоих, и, следовательно, возрастает вероятность, что вы расскажете мне о том, что мне нужно, и поможете успешно завершить задачу. Если же вы воспользуетесь преимуществом ситуации и солжете мне, либо сообщите что-то, что мне не нужно, либо дадите плохой совет, то я сделаю вывод, что мне следует избегать вас в будущем. Если при этом я ваш начальник, то я еще и накажу вас. В случае же, когда вы сообщите мне то, что мне необходимо, и поможете, ваш поступок положит начало установлению позитивных взаимоотношений.
Узнать необходимую информацию в данном контексте означает обратиться с вопросами к другим людям. Однако в американской культуре проблемой является тот факт, что в люди не делают различия между тем, что я называю вежливыми вопросами — и наводящими, риторическими, неудобными , а также утверждениями в форме вопросов, носящих умышленно провокационный характер и ставящих целью принизить собеседника (такое очень любят журналисты). Если руководителям, менеджерам и другим профессионалам требуется овладеть искусством задавать вопросы, то им необходимо научиться понимать, о чем можно и уместно спрашивать, и сделать выбор в пользу вопросов, способных привести к установлению хороших взаимоотношений. Как это делать — зависит от обстановки и конкретных задач.
