Немцы в советском плену: «Забудь, что ты немец». Вот как выживали «фрицы
- Как Вы оказались в плену?
Это произошло 28 января 1996 года. Мы возвращались из Урус-Мартан после встречи с одним полевым командиром. Мы с отцом Анатолием, настоятелем храма в Грозном, беседовали с этим командиром, желая добиться подвижек в вопросе обмена военнопленными и незаконно захваченными людьми. Как раз в это время были похищены рабочие из Волгодонска, которые осуществляли ремонт грозненской ТЭЦ, ставропольские рабочие, саратовские, ремонтировавшие объекты на территории Чечни. Поэтому мы ездили в Урус-Мартан. В плену мы оказались в результате захвата на дороге, ведущей к Грозному…
- И как долго Вы находились в заложниках?
Я провел в плену 160 дней, почти что 6 месяцев. И естественно, целую гамму чувств, колоссальный диапазон переживаний я испытал. Это очень сложно передать в двух словах.
- Вы были в равных условиях с жителями?
Нет, конечно. Даже по сравнению с охраной и с теми чеченцами, которых они захватили, своих земляков из оппозиции: завгаевцев, кантемировцев, условия нашего содержания были совершенно другими. Для яркости представления: в первый месяц до середины марта нам давали вечером чашку кукурузы - старой, вареной, без соли, без жира, без ничего - раз в день на здорового человека, от которого еще порой требовали какой-то работы: пилить деревья, таскать воду несколько километров.
- Что представляла собой тюрьма?
Сначала это был подвал старой школы. Потом - землянка, бревенчатая и полная вшей огромных размеров, неимоверного количества вшей. Это было страшнее, мне кажется, всяких испытаний. У меня часто возникали аналогии с библейскими какими-то моментами. Очень часто я ловил себя на мысли о том, что мы находимся в предбаннике какого-то ада. Потому что степень физических и духовных страданий была просто запредельной, нереальной, казалась не под силу человеку.
- Что же Вам помогало?
Мне, конечно, помогала моя вера и моя убежденность в том, что все происходит по воле и промыслу Божию. Было очень трагично наблюдать страшные последствия атеистического периода жизни нашего государства, когда люди за 40, а то и за 50, воспитанные при той власти, в той школе, в тех вузах, лишенные напрочь какого-либо духовного, духоносного начала, привыкшие жить в ритме производственного цикла, социалистического соревнования и тому подобных чисто материальных воззрений, оказались перед лицом тяжелейшего испытания, в первую очередь духовного. Люди столкнулись с совершенно необычными трудностями жизни: это физические страдания, унижения, голод (представьте себе, люди худо-бедно зарабатывавшие, евшие каждый день хлеб, мясо, были вдруг напрочь лишены элементарных продуктов питания). Случались дни, когда мы ели траву, сдирали кору с деревьев - и это по три, по четыре дня! То есть мы реально убедились, что значит опухнуть от голода, когда раздавались в неимоверную толщину ноги, опухали лица, заплывали глаза. Перед нами расстреливали людей, два или три раза мы находились под бомбежками, бомбардировками нашей авиации. У меня на глазах разом погибло 6 человек, которые были вместе со мной в лесу под одним деревом 15 марта, когда нас начали перебазировать с одного места на другое. Потрясала невероятность происходящего, я бы даже сказал фантасмагоричность, когда ты реально знаешь, что ты пришел из совершенно другого, спокойного места, и это было буквально вчера, позавчера. Отсчет времени в тюрьме как-то теряется: оно идет или очень быстро и ты не замечаешь его течения, или оно тянется бесконечно, мучительно долго и ты также теряешь ориентацию. И ты знаешь, что если тебя сейчас посадить в машину и увезти, то там все будет по-другому, с точностью до наоборот. То есть там будет нормальное питание, обычные люди, там тебе не будет угрожать ежесекундная угроза смерти, ты не будешь на краю гибели, хотя все случается и в повседневной жизни.
- А что за люди Вас окружали?
Это были, в основном, рабочие и несколько военных, пограничников и контрактников, которых захватили в плен. Если для меня это был четвертый месяц, то для них - восьмой, девятый. Многие из них не выжили, контрактники, по-моему, все были уничтожены…
- Скажите, были эпизоды, когда Вас принуждали к отречению от Христа?
Нет. Было все: допросы, избиения, голод, расстрелы на моих глазах. Из 150 человек в лагере осталось 47 или 42, а остальные по разным причинам погибли - либо от болезни, либо от дистрофии, либо от расстрелов, либо от налетов нашей авиации, либо еще от чего. Несколько человек бежали. Вот один из них, Андрей, которого я крестил, бежал и добежал, я знаю. Недавно он женился, звонил мне из Волгодонска.
- Вы крестили прямо там?
Да, несколько человек в плену я крестил по краткой формуле “страха ради смертного”. Это были трое военных, 2 подполковника и 1 майор, и вот этот парень, Андрей, рабочий из Волгодонска. Все остались в живых, хотя надежды ни у кого не оставалось. Военные были совершенно ослаблены, в ужасном физическом состоянии, но все выжили, слава Богу…
- О чем с Вами говорили на допросах?
Были беседы о вере, были даже какие-то упреки, так сказать, ваша вера не совсем правильная, она не несет ничего хорошего человеку. Были беседы и с теми, кого мы называем фундаменталистами, наемниками, воевавшими на стороне чеченцев, из исламских стран, - они говорили по-русски. Беседовали, так сказать, о разностях наших верований, но справедливости ради надо сказать, что призывов к отречению от Христа не звучало. Конечно, были другие попытки: суть всех допросов заключалась в том, чтобы я возвел какую-то клевету на священноначалие, на Русскую Церковь. Затевался такой пропагандистский трюк: они хотели показать, будто Церковь выступает пособницей имперской политики Москвы. В данном случае, моя реальная задача в Чечне в связи с гуманитарной миссией игнорировалась, и акцентировалось внимание на совершенно неправильно трактуемых вещах, противоречащих всякой логике, - о роли и значении Церкви в жизни нашего общества.
- Как охранники относились к Вам?
Здесь действовала психология человека, имеющего над другим временное превосходство. Психология простая: я - вооружен, а ты - без оружия, я - сытый, ты - голодный, я - сильнее, ты - слабее, я могу тебя сейчас убить и знаю, что никаких последствий для меня не будет, а ты не можешь протестовать. Это чувство временного - все в жизни временно - превосходства, оно видимым образом уродует, калечит человека, и худшие качества вылезают наружу. Я поймал себя на мысли, что среди охраны много каких-то ущербных людей, которые чем-то озлоблены: у кого-то погибли родственники, у кого-то разрушен дом, у кого-то разбита машина, кого-то ограбили, кто-то в силу физических недостатков имеет какой-то комплекс и пытается какое-то несовершенство компенсировать насилием над другим человеком. Вот Кони, русский судебный деятель, очень хорошо в свое время выступал по делу одного уездного начальника, Протопопова. Он точно заметил, что иногда власть просто бросается в голову. Вот почему даже эта мизерная, абсолютно призрачная, иллюзорная власть рядового охранника над пленным, будь то подполковник, священник, начальник участка, прораб, строитель, она, конечно, уродовала многих. А наши страдания усиливались, потому что порой наскоки были очень изощренными и физически, и морально, и духовно.
- Ощущалось ли особое отношение к Вам как к священнику?
Да, но очень по-разному. С одной стороны, некоторые охранники относились наиболее бережно, потому что знали, что они могут получить за меня хороший выкуп или обменять на меня побольше своих товарищей, родственников. Поэтому они были более корректны, хотя и стеснялись проявления своих чувств. Другие издевались - именно потому, что я был священником. Будь я плотником, столяром или газосварщиком, может, я вызывал бы меньше ненависти и раздражения. У третьих был чисто, так сказать, меркантильный подход, типа “я тебе сегодня помогаю, может быть, когда-то ты мне поможешь” и так далее. Сложно передать какое-либо одно определяющее чувство.
Эти отношения с охраной, отношения между заключенными, похожи ли они на те, о которых мы столько читали, на те, что описаны у Солженицына, например?
Да, я думаю, что лагерь, концентрационный лагерь - это неизменно. Страсти, бушующие в нем, страдания, сопровождающие насильственное задержание, они все были и здесь. Те же жуткие, примитивные условия содержания, те же вши, та же антисанитария, отсутствие медикаментов, бесправие полнейшее, голод, холод, да еще это усиливалось бомбежками и абсолютной неопределенностью положения. Мы не ждали конца войны, не ждали ее продолжения, не ждали вообще никакого чуда - я имею в виду большинство. Потому что отсутствие всякой информации ставило просто в тупиковое положение. В этом подвале жизни, в этой ситуации безнадежности, бесперспективности дальнейшей жизни оно ставило многих в тяжелейшее морально-психологическое состояние. И некоторые, я считаю, умерли от страха, от безверия, от отсутствия надежды.
- Как Вы встречали Пасху в плену?
Представьте себе состояние священника, который не может служить не только на Великую пятницу, Великую субботу, но и в праздник праздников - Пасху. А мог ли я подумать за годы семинарской жизни, пастырского служения, что когда-то в день Светлого Воскресения я окажусь без пасхи, без кулича?..
Мы нашли выброшенную на мойку кастрюлю, где месилось тесто для того, чтобы печь хлеб охранникам. Мы собрали остатки этого теста, соскребли со стенок кастрюли - их хватило всего лишь на полкружки. Без дрожжей, без жира, на воде, мы сделали подобие замеса и на костре испекли пасху в этой кружке.
- Вы много говорили об ужасах плена. А вспоминаются ли какие-то проявления положительных качеств у людей?
Честно говоря, очень сложно вспомнить какие-то положительные моменты, бывшие даже в нашей среде, в среде заключенных. Напротив, проявлялись порой самые зверские и низменные качества - скажем, желание любой ценой выжить за счет ближнего. Например, у нас в первый месяц заключения было очень тяжело с водой (да и на втором не легче, отнюдь не легче). У меня был такой пузырек, как из-под валокордина, на два с половиной глотка воды: это значит ведро воды в сутки на 50-60 человек. И вот однажды, когда меня привели после допроса, страшно хотелось пить: видимо, напряжение физических сил, выброс адреналина в кровь были настолько сильными, что все внутри горело. И я попросил, обращаясь сразу ко всем, не даст ли мне кто-нибудь хотя бы глоток или два глотка воды (речь не шла о кружке воды, о банке, о чашке - речь шла о глотках). Один сказал: “Да, я могу тебе дать, я пью мало воды, а ты мне отдай свою пайку”, - то есть вот эту единственную чашку кукурузы, которую давали раз в сутки.
- Но хоть какие-то положительные проявления были?
Честно говоря, сейчас очень трудно вспомнить. По-моему, их было очень и очень мало.
- Что говорили о войне?
Многие прозревали, понимали, что власть опять народ “подставила”, что в условиях так называемой демократии, перестройки, торжества закона, конституционного поля - то есть тех штампов, которые день и ночь мелькают на телевизионных экранах, - мы, люди обычные, простые, по-прежнему бесправны. Нет никаких рычагов, механизмов воздействия на власть. О средствах массовой информации говорят, что они - новая власть, что они очень могут сильно влиять. Да, в скандальном плане могут: кому-то испортить репутацию, организовать заказную статью и так далее. Но если раньше, в партийные времена выступление газеты с критикой того или иного района, области или чиновника становилось ЧП для этого региона: разбиралось на заседаниях обкомов, горкомов, давались ответы, чиновники переживали за свой статус, за последствия, которые могут поступить из центра, - то сегодня на многие критические выступления прессы просто никто не обращает внимания, люди смеются, всячески ерничают по этому поводу. Не знаю, о какой силе прессы говорят. О разрушительной? Да, потоки насилия, все эти фильмы ужасов, не имеющие никакого созидательного начала, показывают день и ночь. Единственное утешение, что иногда крутят наши ретроспективные фильмы 50-60 годов. Смотришь на любимых актеров, видишь чистые лица людей, пусть даже одержимых иллюзорной мечтой коммунизма, бесклассового общества, полного материального достатка, но, тем не менее, более чистых и более искренних, чем современные люди.
- Скажите, отец Филипп, Вы ощущали в заключении какую-то реальную помощь Божию?
Конечно. Я просто убежден и потрясен тем, насколько Господь неотступно находился рядом со мной. Представьте себе: чистый четверг, Великий четверг на Страстной седмице в этой бревенчатой избушке, которая врыта в землю, которую заливает водой, в которой неимоверный холод, неимоверное количество вшей, где страшная стесненность, потому что вместо 30 человек туда втиснули 130, так что три с половиной месяца была возможность только сидеть на нарах размером чуть больше этого дивана, и на них было 12 человек. И вот в чистый четверг утром я подумал: “Господи, близится Пасха”. Все мои личные страдания усиливались еще и тем, что я был лишен возможности находиться у престола, рядом с собратьями-священниками. И я вам скажу, что несколько раз приходилось даже плакать: не от бессилия, нет, не от боли, хотя иногда было и больно, потому что они 12 дней допрашивали нас самым интенсивным образом - сломанные руки и ребра говорят об этом. То есть физическая боль, конечно же, была, но это переживалось так, стиснув зубы, колоссальным напряжением организма. А вот плакать мне приходилось какими-то, я бы сказал, светлыми слезами, слезами радости, хотя, конечно, сквозь тернии. Я подумал о том, что сегодня, в чистый четверг, в то далекое время Христос со своими учениками разделил хлеб, и хлеб стал Телом Христовым, а вино - Кровью Христовой, за нас изливаемой во оставление грехов. И как же сегодня быть не сопричастным этому событию, этой Тайной вечере?
И вдруг я, совершенно не поверив тому, что меня кто-то зовет, по какому-то наитию, совершенно машинально поднялся с места и пошел. Меня звал к себе один из охранников. Совершенно неожиданно он сделал то, на что нельзя было даже надеяться. Он дал мне половину только что испеченной охраной лепешки. Знаете, это нельзя передать словами, потому что вряд ли кто-то из нас испытывал чувство реального голода на протяжении 4, 5, 6 дней в неделю. И вдруг в руках теплая, на жиру испеченная лепешка. И ведь сегодня день Тайной вечери, сегодня устанавливается евхаристическое общение Господа со своим народом. Это меня в какой-то момент буквально приподняло над землей и над этим естественным желанием съесть эту лепешку просто так, не осознав, что произошло. Ведь рядом тоже голодные люди, может, совершенно не думавшие о Господе, даже не знавшие, может быть, о том, что сегодня Великий четверг. Кому-то я рассказывал, а кто-то со мной и не общался, ведь были и такие, кто по вечерам кричал: “Долой церковь, долой попов!” И, конечно, половинки лепешки на семь человек, которые оказались в эту секунду рядом со мной, не хватило, чтобы насытиться, но именно она сыграла колоссальную духовную роль, став неким символом, объединяющей силой между мной и теми, кто был рядом.
Не все из них выжили, не все дожили до освобождения, но я уверен, что те, кто остался в живых, кто вынес всю полноту страданий до самого конца, до момента своего освобождения, будут это помнить всегда. Помнить не сам факт добра этого охранника - что может человек без воли Божией? - не сам акт его добродетели, гуманизма по отношению к нам, потому что невозможно было насытить всех той половинкой. Но помнить ощутимое присутствие Бога рядом с нами и Его всеукрепляющую силу.
- А сейчас Вы общаетесь с Вашими соузниками?
Я получаю письма: весь стол завален письмами, - и от родственников тех, кого нет в живых, и от тех, кто выжил. У многих были проблемы с документами - например, у одного солдата срочной службы, который был в плену, - так что мне пришлось обращаться к главному военному прокурору. Этот солдат, Александр Пахоменко всегда проявлял сочувствие, сострадание, желание кому-то помочь, плечо кому-то подставить, поддерживал немощных. Мне он особенно помог при переходе на новое место: в марте, в слякоть ужасную, когда ноги в разные стороны разъезжались, когда мы, голодные, только что пережившие налет, безликой массой в стремлении к жизни двигались куда-то, неведомо куда, подгоняемые прикладами, пинками.
- Но у кого-то из них что-нибудь в жизни изменилось?
Что изменилось, мне трудно сказать. Многие, волгодонцы особенно, были освобождены только в ноябре, поэтому они еще активно и к жизни не приступили, поскольку лечатся, стараются набрать вес и восстановить физические силы. Но я вспоминаю тот Великий четверг, вспоминаю свои неоднократные беседы со многими, кто был в жутком ожесточении, кто пытался из этого ада, из этого плена вырваться любой ценой, даже за счет близкого человека, друга, товарища. Многие из тех, кто рвался к жизни, кто считал, что это недоразумение, - сейчас оно закончится, и я буду героем, я приду в свою деревню, я пострадал, я претерпел, - они не выжили. Господь тем самым, видимо, остановил их нежелание измениться, их стремление продолжать прежнюю жизнь. Я убежден, что те, кто остался в живых, - это, в большинстве своем, люди, пересмотревшие и нравственные критерии своих поступков, и предыдущую жизнь. Это люди, ставшие ближе к Богу…
Известно, с каким чувством Достоевский воспринял свое помилование, как глубоко он его пережил. А как Вы восприняли свое освобождение?
Вы знаете, одним из испытаний на месте последнего заключения было испытание побега. Мне предлагали бежать люди, которые могли бы это осуществить. Теперь представьте себе ситуацию: обмен катастрофически затруднен, идут ли переговоры, мы не знаем, люди умирают каждый день по два, по три человека, с питанием опять страшно плохо, налеты авиации продолжаются, - то есть весь набор обстоятельств, которые говорят, что надежды на спасение нет. И в этот момент предлагают побег. Заманчиво? Конечно, тем более, что это единственный шанс. Я вспомнил из “Камо грядеши” Сенкевича апостола Петра, который послушал учеников и вышел из Рима, опасаясь мучений. И вот он идет и видит катящийся навстречу шар-солнце и говорит: “Господи, куда Ты идешь?” И слышит ответ: “В Рим, чтобы пострадать: ведь ты уходишь”. Даже если скептически относиться к художественному вымыслу Сенкевича, постановка вопроса о взаимоотношениях человека и Бога абсолютно справедлива. У каждого своя Голгофа, каждый несет свой крест, и каждому этот крест дается по силам. Как же можно бежать? Хотя, анализируя способы и методы осуществления побега, я видел, что есть гарантия успеха. Потом я подумал, что прошлый побег привел к избиению всего лагеря и расстрелам. Значит, кто-то пострадает, если я убегу, - а физическое состояние людей было настолько ослабленным, что несколько ударов дубиной убили бы человека. Мое желание избавиться от страданий будет стоить жизни другим.
- И Вы остались?
Я еще вот о чем подумал. У нас там был один доктор. Он мало, что мог сделать без медикаментов, без перевязочных средств, ведь случались гангрены, дизентерии. Он тоже хотел жить, как и все. Однако если бы ему сказали: “Мы освободим тебя, но эти люди умрут, потому что ты уйдешь и не сможешь им оказать даже элементарную помощь”, - он бы остался. Ведь он врач, и у него уже в плоть и кровь вошло это чувство - помочь. Священник сродни. Я знал, что еще два-три моих слова могут кого-то подвинуть к внутренней перемене, к переоценке ценностей. Бросить людей в моей ситуации - это все равно что врачу бросить больного. Какая цена жизни священника, оставившего людей, пусть даже кричащих ему: “Долой попов, долой Церковь”, пусть даже не несущего за них прямой нравственной ответственности? Эти размышления удержали меня, хотя было мучительно трудно отказываться от возможности вырваться из плена. Я помню последний день пребывания в лагере, очередное, пятое предложение побега… Я собрал все свои силы и сказал: “Господи, что мне делать?” - и снова заплакал, как будто расставался с жизнью, потому что отказ от побега был подобен отказу жить. И когда, казалось бы, в моей душе что-то могло дрогнуть, приходит начальник лагеря и говорит: “Собирайтесь, мы идем в деревню, вас освобождают”.
Одна из великих и печальных реальностей войны - плен. И я не согласен с глубоко мною уважаемым Ю.Мухиным, который в своих книгах о пленных отзывается исключительно презрительно - пленные были, есть и будут всегда. И плен не признак трусости. В плену побывали Шарль де Голль и Уинстон Черчилль, причём оба в плен сдались. А трусами они не были...
Правда - там был несколько иной противник, чем у нас сейчас. И в те времена сдача в плен была военной традицией. Сейчас самому сдаваться в плен, рассчитывая на благородство врага - не только трусость, но и глупость. И всё-таки легко себе сказать: "Я никогда не сдамся врагу!" Но рядом разрывается мина, ты падаешь оглушённым - и, открыв глаза, видишь вокруг чужих солдат.
Последний патрон даёт осечку - как в ТТ Мусы Джалиля. Или просто - вдруг до воя, до жути становится жалко себя, и рука с оружием, направленным себе в висок, падает бессильно... а потом - поднимаются уже обе, потому что очень хочется жить, особенно если ты молод и впереди ещё годы жизни...
Начнём всё-таки с вражеских пленных. И сразу определим - такой пленный является ценнейшим источником информации. Именно с этой точки зрения его и надо рассматривать. Никаких человеческих чувств к пленному испытывать нельзя - после допроса его всё равно надо ликвидировать, так что нечего зря себе трепать нервы. Запомните принципы, которыми надо руководствоваться, общаясь с пленными - для сбережения своего же нервного здоровья:
1. На войне никто и никогда людей не убивает - на войне уничтожают врагов.
2. Врага к нам никто не звал.
Наиболее подходящие места для взятия в плен вражеского солдата - это туалеты, как ни странно звучит. В них человек расслабляется и не способен оказать сопротивление, ему почти невозможно применить оружие, он себя ощущает беззащитным и беспомощным.
При передвижении вражеской колонны на марше можно захватить того, кто идёт последним. Это легче всего и оправдано морально - тащащийся последним как правило слабак и физически и морально, такого легче "поломать". И наконец, иногда устраиваются специальные засады. Но такие засады делают только на важных птиц и с полной уверенностью в успехе.
Как производить допрос захваченного?
Чем меньше времени прошло между захватом и допросом - тем лучше. Ваша добыча должна нее успеть "отойти" от моральных переживаний. Идеалом вообще является допрос на месте захвата, но это не всегда возможно;
Допрашивающий должен громко орать и вообще изображать неадекватного человека, способного на месте отрезать пленному голову. Ещё кто-то может сыграть более спокойного - "удерживать своего товарища от немедленной расправы", даже посочувствовать пленному. Такая тактика приводит к тому, что пленный зачастую "раскалывается" ещё до применения физических методов воздействия, устрашённый безумным поведением захвативших его людей. Великолепно подобная тактика описана в заключительной главе романа Богомолова "В августе 44-го".
Важны внешние устрашающие детали. Можно демонстративно размахивать перед носом у пленного ножом, нарочито грубо обыскивать трупы его товарищей, отрезать кому-то из убитых ухо, невзначай продемонстрировать связку скальпов (не обязательно настоящих) - короче, создать у захваченного полное впечатление, что он в руках ненормальных убийц-фанатиков;
Пленный должен испытывать постоянный страх смерти - ни в коем случае нельзя дать ему успокоиться и начать думать логично и связно;
Если время для форсированного допроса упущено - подробно объясните пленному, что ему грозит в случае молчания и оставьте в покое на несколько часов, до утра, а сам допрос лучше всего начинайте в 4-5 утра, когда сопротивляемость человека максимально слабеет;
Можно подмешать в пищу пленному сушёный василёк - этот препарат вызывает сильнейший безотчётный страх;
Иногда - особенно с "южными" людьми - помогают насмешки и приём "на слабо" - мол, что с тобой разговаривать, ты же ничтожество, служил в обозе старшим помощником младшего говночиста, что ты там можешь знать-то?!.
Если пленный упорствует - наступает черёд физических методов воздействия:
Первое, что нужно запомнить - никогда не злитесь на того, кого вы пытаете. Злость подталкивает к убийству. Кроме того - твёрдо осознайте, что делаете это не ради удовольствия, а по необходимости - иначе очень быстро скатитесь до садиста, ищущего только случая помучить живое существо, таких случаев много;
Не поручайте пыток тем, кто имеет к врагу личные счёты;
Бить непрерывно можно не более часа - потом человек перестаёт ощущать удары;
Самые болезненные места на теле человека - подмышки, промежность, уши, ротовая полость;
Большинство людей очень боится потерять зрение;
Все боятся огня;
Мужчины боятся потерять половые органы;
Мужчины вообще менее выносливы, чем женщины.
Плен очень сильно меняет человека.
Будучи на свободе, никто точно не может сказать, как его преобразит плен.
Мне известен случай, когда осенью 1999 года инициативной группе одной организации удалось освободить русских детей из некоего "интерната" (публичного дома) на территории "сопредельного государства". Там содержалось около 90 мальчиков и девочек в возрасте 7-13 лет, отнятых у родителей под разными предлогами.
Поражало то, что до границы было всего 7 километров, а в здании даже двери не запирались! Никто даже
не пытался бежать - более того, дети боялись выходить, даже когда им объяснили, что они свободны! Позже выяснилось, что незадолго до этого на глазах у остальных охранники насмерть забили пытавшуюся бежать 12-летнюю девочку - она умирала в коридоре почти двое суток, остальных водили мимо неё по нескольку раз в день. После этого детей надёжно сковал страх.
Взрослые подвержены страху даже более детей. У них большой жизненный опыт встреч с опасностью и меньше склонность к риску. Статистика показывает, что 50% пленных стремится только к сохранению своей жизни, а 25% вообще идут на сотрудничество с врагом! И только четверть в плену сохраняет волю к сопротивлению.
В годы Третьего Рейха в школе Зонтгофена 15-16-летних подростков-добровольцев, из которых готовили
диверсантов, подвергали изощрённейшим издевательствам, закаляя на случай плена. Надо сказать, это давало свои результаты - мало кто из них позднее, во время войны, попал в руки врага живым, и никого не удалось перевербовать как нашей контрразведке, так и западным спецслужбам: они предпочитали смерть.
Но современный западный солдат труслив и нестоек. Обрабатывать его нетрудно, так как в его сознании разрушены воздействием "американской цивилизации" постулаты верности, отваги, чести - всё то, что помогает выносить тяготы плена. Конечно, русский человек, да ещё доброволец, особым образом воспитанный, даст больший положительный процент. Но это не значит, что он избавлен от мучений, связанных с пленом. Так как же вести себя в плену?
1. Больше всего пленного угнетают мысли о своём будущем. Они способны самым настоящим образом свести с ума. Осознание факта, что ты полностью зависишь от враждебной тебе чужой воли, ломает сильнее физических мучений. Поэтому - ни в коем случае не позволяйте себе опускаться! Как бы не было тяжело, страшно, больно - не поддавайтесь унынию. Заставляйте себя заполнять каждую минуту плена каким-то занятием. Не оставляйте времени для переживаний. Через силу, через "не могу" принуждайте себя думать, читать стихи, держать себя в чистоте, соблюдать правила поведения за едой (даже если ваш завтрак - кусок свёклы, а вместо стола - пол). Не давайте себе оскотиниться, перестать думать о будущем и верить в него!
ПРИМЕРЫ:
Террорист-революционер Котовский за два часа до объявления
Жёны английских и голландских офицеров, захваченные японцами в 1941 году, организовали в лагере на Суматре хор, который действовал до конца плена, несмотря на запреты.
Апостол Петр в римской тюрьме написал свои лучшие произведения.
Фельдмаршал Паулюс в нашем плену брился дважды в день.
Все эти люди остались живы. И это только крошечная часть известных примеров, первое, что мне пришло в голову "на тему". На самом деле во все времена тысячи людей вели себя подобным образом - и не только выжили в плену, но и сохранили честь воина, достоинство человека и верность Родине. Изо всех сил старайтесь сохранять веру в Отечество, в товарищей, победу дела, за которое пошли воевать добровольцем!
2. Враг будет стараться склонить вас к сотрудничеству и выведать у вас военные секреты.
Постарайтесь создать впечатление, что вы - "пешка" и ничего важного не знаете.
Не провоцируйте врага на жёсткие меры насмешками и показной бравадой - это хорошо только в кино и книжках.
Ведите себя спокойно и вежливо, прямо отвечайте лишь на вопросы о возрасте и звании. На остальные - " не знаю", "не имел доступа", "при моём чине мне это не сообщали".
Не лгите, стараясь подсунуть врагу дезинформацию! Опытный офицер даже из ложной информации способен сделать опасные выводы. Не оговаривайте живых товарищей, пытаясь переложить на них ответственность! Такая тактика очень распространена среди слабо мотивированных подростков - хулиганов и мелких преступников - на допросах в милиции. Но она порочна - ваши товарищи тоже могут оказаться в руках врага, и вас поймают на противоречиях. Можно попытаться списать всё на тех, о ком точно известно: они мертвы. "Он был командир... он всё знал... он приказывал... у него была связь..." и так далее. Никогда не верьте заявлениям, что, мол, "все ваши уже раскололись, один ты упрямишься..." - отвечайте только за себя!
3. Помните: враги окружают вас!!!
У военных следователей распространена, как и в милиции, тактика подлейшей, но очень эффективной игры "в хорошего и плохого". Предположим, вас три или четыре дня водят по ночам на допросы, не кормят, следователь кричит, бьёт, грозит пистолетом...
А потом вдруг всё меняется. Вас допрашивает новый офицер. Сочувствует. Предлагает поесть. Говорит тихо и мирно, сожалеет, что вы "оказались в рядах бандитов". Приказывает оказать врачебную помощь. Измучившись на допросах, вы волей-неволей потянетесь к этому ЧЕЛОВЕКУ, обнаружившемуся среди врагов. У вас появится желание просто поболтать с ним... ответить на безобидные вопросы... подписать протягиваемы бумаги... сказать несколько слов в камеру...
И вы - попались! Это - тоже враг, хитрый и опасный! Цели у окружающих вас людей в чужой форме одни и те же - просто методы разные. Никакого сотрудничества! Никакого расслабления, как бы не умоляли вас измученные тело и мозг! Или вы боец - или вы предатель, и не важно, каким образом вас склонили им стать, побоями или лаской!
Любое сказанное врагом слово - ЛОЖЬ! Любое лишнее слово, сказанное вами врагу - ИЗМЕНА товарищам и Родине!
4. Не исключено, что в конце концов враг применит к вам пытки - если не удастся убедить его, что вы ничего не знаете. Надо вас огорчить: по-настоящему умелой обработки из наших современников не выдержит почти никто. В её ходе человек превращается в существо, живущее одним инстинктом: избежать боли и мучений. Ради этого он готов на всё, и тут уже бесполезно даже обвинять его в предательстве - можно только пожалеть... Причём пытки бывают не только физические, но и моральные. В камере перестанут выключать свет - или наоборот, поместят в совершенно тёмное помещение. Или дадут в камеру постоянный монотонный звук. Наконец, могут по-старинке использовать клещи, паяльник, плеть, дыбу и прочие милые вещи.
Оговоримся сразу: речь пойдет только о взятии заложников террористами.
Правило 1 . Вор берет то, что плохо лежит, а террорист нападает на того, до кого может дотянуться. Поэтому не подставляйтесь -. воздержитесь от посещения регионов с богатыми террористическими «традициями». Вместо Кавказа проведите отпуск в Крыму, а вместо Алжира или Египта поезжайте в Португалию. Перед поездкой взгляните на карту: нет ли по соседству с местом назначения островка, откуда могут нагрянуть похитители, как это произошло в 2000 году в Малайзии, а в 2001-м на Филиппинах.
Приобретая путевку, полюбопытствуйте, случались ли нападения на туристов там, куда вы направляетесь. И другой немаловажный вопрос: как организована охрана курорта или, к примеру, дискотеки? Вероятно, отдых в хорошо охраняемом месте обойдется дороже. Однако вспомним, насколько бездарными оказались меры безопасности на Палаване, где в 2001-м в руки террористов угодил сам охранник. Похищение годом раньше отдыхающих в соседней Малайзии ничему не научило ни филиппинскую полицию, ни владельцев туристической фирмы.
Правило 2 . Наиболее опасными являются места скопления людей, особенно состоятельных, за которых можно получить гораздо больший выкуп. Самая эффективная и простая рекомендация: избегайте многолюдных мест. Конечно, если все дружно последуют такому совету, то мигом опустеют театры, цирки, рестораны и стадионы. Однако мы говорим сейчас не о рентабельности шоу-бизнеса или общепита, а о безопасности.
Менее всего подвергаются опасности пленения жители сельской местности и небольших городов, хотя и здесь есть многочисленные исключения: израильский Маалот, школа и электричка под нидерландским Бовенсмилде, наши Буденновск, Кизляр и село Первомайское, таиландский Ратбури, филиппинские Ламитан, а также и кокосовая плантация под Лантаваном…
Массовое скопление людей представляет также большой соблазн для террористов-смертников. Они с «удовольствием» подорвут себя на вокзале и стадионе, на дискотеке и народном гулянии, в ресторане и киноконцертном зале, в универсаме и метро, на ярмарке и международной выставке.
В ближайшие годы, пока терроризм еще весьма силен, следует поступать так: если есть возможность удержаться от посещения людного места - нужно удержаться. Например, израильтяне воздерживаются даже от посещения своих любимых кеньо"нов - громадных торговых центров (гипермаркетов).
Правило 3 . Если вы оказались в толпе (вокзал, рынок, метро…), не пробивайтесь в самую гущу, а держитесь на периферии, чтобы в случае опасности быстро дистанцироваться от происходящего.
Так, 20 ноября 1979 года в Мекке в наиболее выгодном положении оказались паломники, которые находились близ ворот комплекса мечети: едва поднялась стрельба, эти люди беспрепятственно выбежали наружу и спасли свои жизни. Находясь в людном месте, прикидывайте варианты подобного отступления. Скорее всего, вам никогда в жизни эти прикидки не пригодятся. Однако вероятность того, что вы угодите в заложники, будет меньше, чем у человека, который данное правило проигнорирует.
Правило 4. Передвижениям в городском общественном транспорте предпочитайте личный автомобиль. Что касается дальнего сообщения, то вероятность захвата поезда или самолета невысока: поезд террористам очень неудобно оборонять, а воздушные суда сопровождают вооруженные охранники. В непосредственной близости от «террористической» территории (Чечня, Палестинская автономия, юг Филиппин и т. д.) похищению чаще всего подвергаются автобусы.
В Колумбии состоятельные люди вообще избегают наземного транспорта, предпочитая даже на сравнительно небольшие расстояния перемещаться вертолетом, хотя и он, конечно, может быть сбит кокаиновой мафией (которая позиционирует себя как коммунистических партизан).
Правило 5. Будьте осторожны, подбирая на трассе «голосующих» автостопщиков. Они могут оказаться как «обычными» бандитами, так и террористами. Очаровательная блондинка с поднятой рукой на обочине может служить приманкой и иметь в кустах сообщников. В Израиле, например, никто даже не пытается ездить трёмпом: этим английским словом там называют автостоп (трёмп - бродяга).
Не раз сердобольный водитель бывал жестоко наказан: стоило остановиться, как его вместе с машиной захватывали террористы. Известны также случаи, когда палестинские арабы угоняли машину с желтыми израильскими номерами (в Палестинской автономии номера зеленого цвета) и подбирали «голосующего» на перекрестке солдата, после чего начинали шантажировать израильское правительство.
Правило 6. Хотя «профессиональный» захват заложников характеризуется длительной подготовкой, в первые мгновения теракта нередко возникает неразбериха, и появляется возможность скрыться. Однако действовать нужно молниеносно, пока террористы полностью не овладели ситуацией. Вспомним хотя бы, как спасся, сломав ногу, соавтор «Норд-Оста» Алексей Иващенко.
Случалось, что отчаянно смелые люди выхватывали огнестрельное оружие из рук террористов, но не знали, как им распорядиться. Террористы же склонны избавляться от самых смелых как можно быстрее. Поэтому если заложник не видит шанса на успешный побег и не умеет обращаться с оружием, следует вести себя во время захвата покорно, выполняя основные требования похитителей.
Нельзя забывать, что ранение или болезнь значительно уменьшают шансы заложника на спасение: вместо лечения террористам проще пристрелить пленника. В 1985 году в Бейруте из четверых советских заложников при захвате был расстрелян именно раненый Аркадий Катков. Поэтому не следует раздражать террористов, «напрашиваясь» на физическую расправу. Наоборот, послушание может привести к некоторому улучшению условий содержания.
Правило 7. Избиения и пытки в отношении заложников не очень типичны. Они случаются, когда среди членов банды оказывается садист или когда заложник, по мнению похитителей, располагает ценной информацией. Однако зачастую террористы снимают стресс наркотиками и алкоголем, что не сулит заложнику ничего хорошего. Вот почему желательно быстро создать психологический портрет каждого из бандитов, чтобы знать, к кому можно обращаться с вопросами и просьбами.
В любом случае похитители должны видеть в заложнике если не союзника, то по крайней мере того, кто страстно заинтересован в выполнении их требований. Если террористы предлагают заложнику написать слезное послание властям, от этого нельзя отказываться из боязни испортить себе репутацию. Люди на воле прекрасно понимают, что такое послание не является добровольным. Сегодня никто не осуждает бывших заложников «Норд-Оста» за то, что они призывали вывести войска из Чечни.
Правило 8. Основными угрозами здоровью в плену являются недоедание, недоброкачественная пища или вода, а также холод и гиподинамия. В 1976 году в Уганде отравились все заложники, за исключением иудейских ортодоксов, которые отказывались от мяса. Лучше поголодать, чем страдать потом от болезни, да еще раздражать этим своих похитителей.
В 1997-м Северная Осетия выкупила у чеченцев Шмидта Дзоблаева, представителя президента Ельцина. Восемь месяцев этот человек провел главным образом сидя и поначалу с трудом мог ходить. Чтобы не атрофировались мышцы, не нарушилось кровообращение, дыхание и пищеварение, нужно несколько раз в сутки стараться разминать поочередно разные группы мышц хотя бы по несколько минут. Эти же упражнения помогут согреться и чуть отвлекут от невеселых дум.
Правило 9. Террористы отсекают заложника от СМИ и зачастую лишают его даже наручных часов. Чтобы не запаниковать или не впасть в апатию, необходимо придумать себе «долгоиграющие» занятия. В зависимости от обстановки это могут быть чтение, декламация стихов, рисование, карты, разгадывание или составление кроссвордов, решение математических задач и т. п. В общем, мозг должен быть максимально загружен.
Но прежде всего нельзя выпасть из контекста реального времени: необходимо вести календарь. Если в помещении отсутствуют окна, представление о времени суток придется получать косвенным путем, и в частности по поведению похитителей. Размеры порций подаваемой еды иногда помогут предположить завтрак, обед или ужин. Исчезновение доносившегося с автострады шума может свидетельствовать о наступлении ночи, петушиный крик укажет на рассвет и так далее.
Правило 10. В любом случае нужно верить в скорый благополучный исход: вас ищут, за вас уплатят выкуп, вас обязательно спасут. Вспомним, что в 1976 году Израиль умудрился почти без потерь освободить своих граждан во враждебной Уганде, за 4000 км от дома. Спустя год с небольшим ФРГ вызволила своих детей, женщин и мужчин за 6000 км от дома - в далеко не дружественном Сомали.
Кроме того, читатель знает о захватах заложников в перуанской Лиме и таиландском Ратбури. Тогда в роли террористов выступали неопытные подростки, которые довольно мило обращались со своими пленниками и проморгали штурм.
Правило 11. В период подготовки штурма место содержания заложника обычно находится на прослушивании. Кое-какая информация окажется очень полезной для освобождающих. В разговоре с похитителями можно попытаться передать ее: «Вас же пять человек, неужели вы думаете, что я сбегу?» Так штурмовая группа узнает численность банды.
Или можно воскликнуть: «Вам хорошо в тулупах, а я в своем пальто совсем замерз». Так жертва даст знать, в кого при штурме не следует стрелять. Фраза «Вы тут веселитесь, а мне каково!» может сообщать о пьянстве бандитов и потери ими бдительности. Вспомните находчивость Луиса Джамперти: этот отставной перуанский полковник, находясь в плену, не сложил руки, не спасовал, но действовал по-настоящему творчески, изобретательно.
Правило 12. Разумеется, каждый заложник мечтает о бегстве, однако отважиться на побег стоит лишь при существовании очень высокой вероятности успеха. Иначе похитители не только сурово расправятся с беглецом, но вдобавок усилят охрану, не оставив шанса остальным.
А вот занимать ум планированием побега - чрезвычайно полезное занятие. Ведь когда много думаешь, появляются мысли; иными словами, глубокое, сосредоточенное размышление может порой привести к выходу даже из безнадежного, казалось бы, положения.
Правило 13 . При всякой возможности в плену необходимо запасать продукты и воду. Получив выкуп, бандиты нередко просто исчезают, предоставляя жертву самой себе. В запертой темнице можно погибнуть от жажды и голода, не дождавшись освободителей. Выкуп мы трактуем здесь расширительно: это могут быть деньги, освобождение из тюрем боевиков и даже проведение социально-политических реформ в стране.
Порой требования носят анекдотический характер, хотя заложникам вовсе не до смеха. Однажды в Аргентине жизнь заложников была спасена раздачей беднякам бесплатных продуктов питания, а в Колумбии террористы как-то раз добились повышения зарплаты на одной-единственной фабрике. Так или иначе, твердое обещание выкупа является гарантией жизни заложников.
Правило 14. Момент силового освобождения является критическим для заложника. Террористы напоследок могут выместить зло неудачи на своих пленниках. Но еще опаснее, если спецназ спутает заложника с террористом: это - верная смерть. От заложника требуется как можно меньше высовываться под пули и ни в коем случае не брать в руки оружие похитителей.
С началом штурма нужно упасть на пол лицом вниз и расставить в стороны руки с открытыми ладонями, чтобы освободители не заподозрили припрятанного оружия. Террористы нередко пытаются укрыться среди заложников, поэтому нужно быть готовым к довольно грубому обращению со стороны освобождающих - наручники, пинки, личный досмотр… При этом следует громко повторять свое имя, однако ни в коем случае не протестовать: нервы бойцов в ходе смертельно опасной для них операции напряжены до предела…
Правило 15. Дамы и господа! Все описанные в этой книге захваты заложников были тщательно подготовлены, продуманы, обеспечены. Сообщники террористов заранее посещали места будущих терактов, а иногда даже запасали там оружие с боеприпасами. Поэтому проявляйте бдительность и наблюдательность. Обращайте внимание на необычное поведение посторонних и вообще всевозможные странности.
Преимущества ранних попыток совершить побег
Вашим долгом является предпринять попытку совершить побег как можно быстрее после захвата. Шансов на успех больше в этот период времени, так как на вас будут работать следующие факторы:
В момент захвата вы будете находиться в известном вам месте, вы сможете легче
сориентироваться в направлении, так как в любое другое время в местах содержания под стражей вы можете оказаться в незнакомой обстановке;
Если вы не ранены, то вы в лучшем физическом состоянии, чем тогда, когда вы проведете определенное время в местах содержания под стражей;
Поскольку действия пиратов вначале направлены на захват судна, то в этот момент предоставляется больше возможностей для побега. Опасность быть
застреленным пиратом, однако, больше в момент захвата судна, поскольку действия пиратов ориентированы на ведение скоротечного боя и они могут открыть огонь при самом незначительном вызове.
Важность постоянной готовности
Всегда оставайтесь готовы воспользоваться любой возможностью для побега, поскольку каждая из них может быть последней. Ваш долг помогать другим в совершении побега, даже если это будет означать наказание для вас. Успешные побеги варьировались от очень простых до сложных. Некоторые успешные варианты побегов были очень простыми. Чем раньше осуществляется побег, тем проще он может быть. Попытки побега на ранней стадии имеют больше шансов на успех.
ПЛЕННЫЕ на судне («в лагере»)
ВЫЖИВАНИЕ НА ПОЛОЖЕНИИ ПЛЕННОГО
Для того чтобы выжить, нет ничего важнее, чем желание жить и сопротивляться. Независимо от расположения, плохих условий жизни и жестокости, которые пираты могут допускать, если вы решите перенести их, вы сумеете это сделать. Ваши шансы на выживание как заложника будут гораздо выше, если вы:
Осуществляете обязанности руководителя;
Сохраняете самодисциплину;
Поддерживаете высокое состояние духа сами и поддерживаете его в других;
Активно участвуете в мероприятиях по выживанию;
Осознаете и контролируете чувство страха;
Едите все съедобное;
Поддерживаете чувство юмора;
Знакомы с техникой выживания, оказанием первой помощи и профилактической медициной;
Сохраняете волю к выживанию.
План выживания
Поскольку условия нахождения в заложниках в различных ситуациях могут отличаются друг от друга, невозможно дать конкретный план для каждой ситуации. План, однако, необходим для того, чтобы взять лучшее из доступного. Ниже приводится один такой план.
1. Создание административной организации заложников.
Выживание заложников требует сильной организации, которая обеспечивает руководство, дисциплину и единство действий. Если такую организацию нельзя создать открыто, нужно стремиться создать ее тайно.
До тех пор, пока заложники не будут хорошо организованы, нельзя надеяться на то, что они будут дисциплинированы, здоровы, иметь состояние духа, способствующее выживанию, сопротивлению моральной обработке террористов и борьбе за свое освобождение.
«Лагерь» заложников должен иметь открытую организацию, известную пиратам, и подпольную организацию, не известную им. Открытая организация обычно предусматривает наличие старшего среди заложников, а также представителя заложников.
Как правило, после захвата судна капитан или следующий за ним по рангу офицер продолжает оставаться старшим среди захваченных моряков, и поэтому принимает на себя в соответствии со своей должностью руководство их действиями.
Обязанности старшего среди заложников заключаются в том, чтобы организовать захваченный экипаж с целью поддерживания духовной и физической формы моряков, а также обеспечить по возможности лучшие условия жизни для заложников. Потребность в организации чрезвычайно большая - у заложника должна оставаться какая-то солидная основа в его жизни, дающая ему возможность подняться выше уровня простого существования. Он должен иметь какие-то обязанности по отношению к кому-то. Поэтому заложникам необходимо регулярно проводить различные обсуждения по вопросам координации своих дальнейших действий, решения насущных проблем и т.п.
Старший среди заложников может быть одновременно избран на должность представителя заложников, если ему будет доверена данная миссия.
В обязанности представителя заложников входит, прежде всего, умение вести диалог с пиратами, строить общение с захватчиками на доступном для них уровне, решать бытовые проблемы заложников, принимать участие в переговорном процессе по освобождению моряков. Желательно, чтобы это был человек, умеющий вызывать к себе расположение и входить в доверие, эмоционально уравновешенный, способный не реагировать на брань, насмешки, оскорбления, способный сохранять хладнокровие в окружении людей, которые растеряны, обеспокоены или напуганы.
Очевидно, что пираты, чтобы подорвать состояние духа захваченных моряков и ослабить их организацию, будут попытаться сделать представителем заложников слабого человека, готового к сотрудничеству. Более того, пираты могут не признавать старшего среди заложников. Эта тактика предназначена для того, чтобы сломить внутренний контроль пленных так, чтобы они стали более покладистыми к сотрудничеству. В подобных ситуациях старший среди пленных продолжает выполнять свои обязанности руководителя, а другие пленные должны подчиняться его приказам.
Административная организация заложников может быть подвержена серьезному расколу в любой момент. Раскол может явиться следствием перемещения большой или маленькой группы заложников, перемещения или смерти старшего среди заложников, действий пиратов, своевольно назначающих представителя заложников по своему выбору. Старший среди пленных открытой организации должен быть готов к такому развитию событий, создав прочную цепочку командования и назначая альтернативные кандидатуры для руководства действиями плененного экипажа. Последние должны быть готовы взять на себя обязанности без предварительного уведомления. Если пираты попытаются назначить старшего среди пленных или представителя пленных по своему выбору, экипаж должен протестовать против этих действий. Долг всех пленных проявлять верность по отношению к смещенным руководителям и требовать при каждой возможности их восстановления в должности.
2. Поддержание нормальных условий жизни.
Создание нормальных условий жизни играет существенную роль в поддержании у пленных чувства относительного удовлетворения. Внимание в отношении следующих деталей поможет сохранить присутствие духа.
а) Питание.
Любая возможность должна быть использована для улучшения рациона и способов приготовления пищи.
б) Чистота.
Соблюдайте чистоту. Мыло и вода - основные средства профилактической медицины. Если воды не хватает, просто обтирайтесь ежедневно материей или руками. Обращайте внимание на места на теле, которые подвержены сыпи и грибковым заболеваниям, - между пальцами ног, в промежности и на коже головы.
Требование в отношении чистоты распространяется и на одежду. Используйте мыло и воду, если они имеются. Вывешивайте вашу одежду на солнце для проветривания, если нет мыла и воды. Периодически осматривайте швы в одежде и волосяной покров тела для выведения вшей и их яиц. Зараженная вошь может привести к смерти. Возможным способом добиться стирки или даже бани может быть предупреждение пиратам, что вы завшивлены независимо от того, правда это или нет. Пираты, опасаясь, что вши на пленных могут вызвать вспышку заболеваний, могут пойти навстречу таким требованиям.
в) Общение.
Пленных нужно побуждать разговаривать о семье и других проблемах с другими пленными. Такие беседы должны иметь неформальный характер, а к проблемам нужно проявлять интерес.
г) Жалобы.
Некоторые пленные становятся поглощены чувством недовольства либо в отношении хода переговоров об освобождении, либо отсутствия помощи из дома. Необходимо предпринять усилия, чтобы нейтрализовать эти настроения, подчеркивая правильное понимание проблем в условиях плена и возможных причин отсутствия помощи. Пленные могут улыбнуться в ответ на объяснения и выглядеть циниками, но сказанное, как правило, не пропадает даром. Цинизм часто является большей частью поверхностной реакцией, а в своих сердцах пленные почувствуют, что в сказанном содержится гораздо больше, чем они хотят заметить. Хотя, по всей вероятности, они будут продолжать выставлять свое недовольство, наиболее острые ситуации будут преодолены.
2. Анализ информации, телефонных разговоров и ложных слухов.
Важность информации в поддержании состояния духа пленных нельзя недооценивать. Временами, однако, она может иметь обратную реакцию; пленных необходимо предостерегать против того, чтобы они доверяли слухам или сплетням об их родственниках и против предвзятого толкования полученной информации. Когда информация поступает нерегулярно или с опозданием, это не обязательно означает, что родственники о вас не беспокоятся; более вероятная причина в том, что пираты задерживают информацию в своих интересах. Получаемая извне почта, телефонные разговоры является источником разведывательной информации для пиратов. Пленные должны быть проинструктированы, чтобы они не использовали в телефонных разговорах и в переписке сведения, которые пираты могут использовать для допросов и в целях пропаганды. Пленные должны стараться ограничиваться темой "Я жив и здоров".
3. Проявление заботы о себе и других.
Наверное, самой важной частью любого плана по выживанию является внимательное отношение к себе и к своим вещам.
Сохраняйте то, что у вас есть. Следите за износом оставшихся вещей и чините их при помощи подручных средств в случае необходимости. Вам не выдадут новых ботинок, если вы сносили свои, или новую куртку, если вы потеряли свою.
Любое возможное средство нужно использовать для того, чтобы поддерживать себя в хорошей форме. Берегите силы, но сохраняйте активность. Прогулка или несколько гимнастических упражнений поддерживают мышцы в форме. Побольше спите, так как накопленные силы могут вам пригодиться. Крепкое физическое здоровье необходимо для выживания в условиях, когда помещение для пленных переполнено, а пища и условия содержания оставляют желать лучшего. Легче также поддерживать хорошее здоровье, чем восстанавливать его. Если вы заболели, заявите об этом пиратам. Шанс получить лечение стоит того, чтобы попытаться.
Продолжайте быть моряком. Вы еще не закончили свой рейс и вы потенциально
полноценный моряк. Верьте в себя, в судоходную компанию и в вашу страну, которые вы
представляете. Поддерживайте духовную и физическую форму. Чисто выбритое лицо - хороший моральный фактор. Будьте терпимы. Вы можете быть голодным, грязным, с вами могут плохо обращаться, и вы можете жить в условиях самых больших неудобств, но также живут и другие пленные. Не ругайтесь с другими по этому поводу, поберегите силы для будущего. Помогайте всеми способами вашим товарищам и делайте все, что в ваших силах, ради общей пользы. Прежде всего не жалейте себя. Вы удивитесь, как трудно вспомнить черные дни, когда вернетесь домой. Только забавные случаи будут вам вспоминаться. Репутация вашего судна, вашей судоходной компании и вашей страны зависит от вас.
5 (100%) 1 voteНемцы в советском плену: «Забудь, что ты немец». Вот как выживали «фрицы»
Говорить о судьбе пленных немцев в СССР было не принято. Все знали, что они участвовали в восстановлении разрушенных городов, работали на селе и других отраслях народного хозяйства.
Но на этом информация заканчивалась. Хотя их участь была не такой ужасной, как у советских военнопленных в Германии, тем не менее, многие из них так никогда и не вернулись к своим родным и близким.
Для начала немного цифр. Как утверждают советские источники, в СССР было почти 2.5 миллиона немецких военнопленных. Германия приводит другую цифру – 3,5, то есть на миллион человек больше. Разночтения объясняются плохо организованной системой учета, а также тем, что некоторые пленные немцы по тем или иным причинам пытались скрыть свою национальность.
Делами пленных военнослужащих германской и союзных ей армий занималось особое подразделение НКВД – Управление по делам военнопленных и интернированных (УПВИ). В 1946 году на территории СССР и стран Восточной Европы действовало 260 лагерей УПВИ. В случае если была доказана причастность военнослужащего к военным преступлениям, его ждала или смерть, или отправка в ГУЛАГ.
Ад после Сталинграда
Огромное количество военнослужащих Вермахта – около 100 тысяч человек – были пленены после окончания Сталинградской битвы в феврале 1943 года. Большинство из них находились в ужасающем состоянии: дистрофия, тиф, обморожения второй и третьей степени, гангрены.
Чтобы спасти военнопленных, нужно было доставить их в ближайший лагерь, который находился в Бекетовке – это пять часов ходьбы. Переход немцев из разрушенного Сталинграда в Бекетовку выжившие впоследствии назвали «маршем дистрофиков» или «маршем смерти». Многие умерли от подхваченных болезней, кто-то скончался от голода и холода. Советские солдаты не могли предоставить пленным немцам свою одежду, запасных комплектов не было.
Забудь, что ты немец
Вагоны, в которых немцев перевозили в лагеря для военнопленных, зачастую не имели печек, постоянно не хватало и провианта. И это в морозы, достигавшие в последний зимний и первый весенний месяцы отметки в минус 15, 20, а то и ниже градусов. Согревались немцы чем могли, кутались в лохмотья и жались поближе друг к дружке.
В лагерях УПВИ царила суровая атмосфера, вряд ли чем-то уступавшая лагерям ГУЛАГа. Это была настоящая борьба за выживание. Пока советская армия крушила гитлеровцев и их союзников, все ресурсы страны направлялись на фронт. Недоедало гражданское население. И уж тем более не хватало провианта для военнопленных. Дни, когда им выдавали 300 граммов хлеба и пустую похлебку считался хорошим. А порой кормить пленных было и вовсе нечем. В таких условиях немцы выживали как могли: по некоторым сведениям, в 1943-1944 годах в мордовских лагерях были отмечены случаи каннибализма.
Для того, чтобы хоть как-то облегчить свое положение, бывшие солдаты Вермахата пытались всячески скрыть свое германское происхождение, «записывая» себя в австрийцев, венгров или румын. При этом пленные среди союзников не упускали возможности поиздеваться над немцами, отмечались случаи их коллективного избиения. Возможно, таким образом они мстили им за некие обиды на фронте.
Особенно преуспели в унижении бывших союзников румыны: их поведение в отношении пленных из Вермахта нельзя назвать иначе как «продовольственный терроризм». Дело в том, что к союзникам Германии в лагерях относились несколько лучше, поэтому «румынской мафии» вскоре удалось обосноваться на кухнях. После этого они принялись безжалостно сокращать немецкие пайки в пользу соотечественников. Нередко нападали и на немцев – разносчиков пищи, отчего их пришлось обеспечивать охраной.
Борьба за выживание
Медицинское обслуживание в лагерях было крайне низким из-за банальной нехватки квалифицированных специалистов, которые были нужны на фронте. Нечеловеческими порой были и бытовые условия. Зачастую пленных размещали в недостроенных помещениях, где могла отсутствовать даже часть крыши. Постоянный холод, скученность и грязь были обычными спутниками бывших солдат гитлеровскойармии. Уровень смертности в таких нечеловеческих условиях порой достигал 70%.
Как писал в своих мемуарах немецкий солдат Генрих Эйхенберг, превыше всего стояла проблема голода, а за тарелку супа «продавали душу и тело». По всей видимости, имелись случаи гомосексуальных контактов среди военнопленных за еду. Голод, по словам Эйхенберга, превращал людей в зверей, лишенных всего человеческого.
В свою очередь, ас Люфтваффе Эрик Хартманн, сбивший 352 вражеских самолета, вспоминал, что в Грязовецком лагере военнопленные жили в бараках по 400 человек. Условия были ужасающими: узкие дощатые лежанки, отсутствие умывальников, вместо которых дряхлые деревянные корыта. Клопы, писал он, кишели в бараках сотнями и тысячами.
После войны
Несколько улучшилось положение военнопленных после окончания Великой Отечественной. Они начали принимать активное участие в восстановлении разрушенных городов и сел, и даже получали за это небольшую зарплату. Ситуация с питанием хоть и улучшилась, но продолжала оставаться тяжелой. При этом в СССР в 1946 году разразился жуткий голод, унесший жизни около миллиона человек
Всего в период с 1941 по 1949 годы в СССР погибли более 580 тысяч военнопленных – 15 процентов от их общего числа. Конечно, условия существования бывших военнослужащих германской армии было крайне тяжелыми, но все-таки они не шли ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить советским гражданам в немецких лагерях смерти. Согласно статистике, за колючей проволокой погибли 58 процентов пленных из СССР.
